Борис Ласкин - Друзья и соседи

— Нет, нет, вы слушайте, — продолжал я, — давайте сделаем так. Возьмите монетку и запрячьте её в пирог. А когда пирог будет совсем готов, один из нас разрежет его на три равных части. Мы возьмём каждый свою часть, и тот, кому попадётся монетка, тот будет признан сегодня самым лучшим, самым главным и самым…

— И самым достойным, — сказал Сергей.

Лена пожала плечами, улыбнулась и сказала:

— Хорошо. Давайте свою монетку…

Она вышла, и мы остались втроём.

— Она прекрасно выглядит, — сказал Сергей.

— Она всегда прекрасно выглядит, — сказал Димка.

— Вот так-то… — начал я и замолчал.

Разговор не клеился. Сергей достал папиросы. Димка сел за пианино и начал что-то играть. Он явно волновался, но старался это скрыть.

— Перестань вертеть тарелку, — сказал мне Сергей, у меня впечатление, что ты нервничаешь…

— Я совершенно спокоен, — сказал я, — кстати, для того чтобы получить полное удовольствие от папиросы, нужно её зажечь. А пока ты зря затягиваешься — дыма не будет.

Сергей усмехнулся и спрятал папиросу. Мы смотрели на дверь.

— Перестань играть, Димка! — сказал Сергей. — Она идёт.

В комнату вошла Лена. Она принесла небольшой пирог и поставила его в центре стола.

— Кто будет резать? — спросила она.

Мы молчали и смотрели друг на друга.

— Знаете что, Леночка, режьте сами! — сказал Сергей.

— Правильно. Это будет в некотором смысле рука судьбы, — сказал я.

— А что думает Дима? — спросила Лена.

— Я присоединяюсь к предыдущим ораторам, — нервно сказал Димка.

Тогда Лена взяла нож, медленно разрезала пирог на три равные части. Она подняла тарелку, и каждый из нас взял по куску пирога.

Мы смотрели друг на друга. Все боялись начать. Тогда Сергей сказал:

— Ну ладно, неврастеники, я начинаю… Только спокойно.

Вслед за Сергеем начал Димка, а потом я.

Мы ели пирог медленно, с тревогой глядя друг на друга.

В комнате было тихо, как в храме.

Лена, улыбаясь, смотрела поочерёдно на каждого из нас. А мы не торопились. Мы откусывали понемножку и жевали так осторожно, словно ежесекундно рисковали взорваться.

— Товарищи! — сказал Сергей.

Мы с Димкой схватились за сердце.

— Товарищи, давайте сделаем перерыв, покурим. А?

— Нет, — сказал я, — питайтесь без перерыва…

И в этот момент встал Димка.

— Братцы! — сказал он. — Вот! — И, как фокусник, достал изо рта монетку достоинством в двадцать копеек.

— Судьба! — сказал Сергей.

Я всегда говорил, что Димка счастливый!..

А Димка, улыбаясь, подошёл к Леночке и торжественно произнёс:

Мы доели с Сергеем пирог. Сергей отодвинул свою тарелку и многозначительно посмотрел на меня.

— Свадебный пирог, — тихо сказал Сергей, — да?

— Конечно! — сказал я и вздохнул.

Когда мы все уходили, Лена сказала нам на прощанье;

— До новой встречи, друзья!..

И новая наша встреча состоялась ровно через полгода. Мы не удивились Димкиному письму, в котором он сообщал нам о том, что они с Леночкой поженились, но свадьбы ещё не праздновали. Они ждали нас на свадьбу. Мы послали им телеграмму и обещали непременно приехать.

В мае, после Дня Победы, мы с Сергеем приехали в Москву. Мы пришли на свадьбу. Мы не могли не прийти. Это была свадьба нашего друга.

Мы с волнением поднимались по знакомой лестнице. Из-за двери слышались голоса и смех.

Нам отворил Димка. Мы расцеловались и поздравили его, а потом Леночку.

— Мальчики! — весело сказала Лена. — Вы пришли на свадьбу. Почему вы без свадебных подарков?

Тогда Сергей, чуть помолчав, сказал:

— Подарок за мной. А пока на, Димка, возьми! — И он достал из кармана потемневшую монетку достоинством в двадцать копеек.

— Я не хочу унижать товарища и давать больше, чем он, — сказал я. — На тебе точно такой же двугривенный!..

— В чём дело, братцы? — спросил Димка, хотя по глазам его мы поняли, что он начинает догадываться.

— Спасибо, — сказала Лена. — Дело в том, Дима, что я тогда положила в пирог три монеты.

— Свою монету я полчаса держал за щекой, — сказал Сергей.

— А я свою чуть не проглотил на нервной почве.

— Братцы! — сказал Димка.

И у него было такое лицо, что об этом можно писать отдельно.

Начну с того, что никогда раньше не доводилось мне бывать в Москве, Все свои тридцать лет я безвыездно прожил в Кишинёве. И тут вдруг такая удача — командировка в столицу. Собрался в два счёта, взял билет на «ТУ-134» и уже в небесах загодя стал прикидывать, куда в Москве пойти, что повидать. Лечу и, честно говоря, волнуюсь, как меня Москва встретит, не растеряюсь ли там с непривычки.

Долетел я отменно. По пути с аэродрома в автобусе прилип к окну, не оторвёшь. Вот она какая Москва — ни конца ей, ни края!

Приехал в гостиницу «Россия», номер достался — лучше не бывает. Окно во всю стену — смотри, любуйся.

Через полчасика привёл себя в порядок, спустился в ресторан. Отведал московской солянки, московского пивка и вернулся в номер с намерением, не теряя ни минуты, отправиться в город.

Надел уже плащ, вдруг звонит телефон. Снимаю трубку.

— Алло!

И в ответ слышу незнакомый женский голос:

— Добрый день! Извините, я забыла ваше имя-отчество.

— Михаил Николаевич. А кто говорит?

— Михаил Николаевич, если не возражаете, я вас буду называть просто Миша. Вы, наверное, заметили, что я значительно старше вас…

Я слушаю и плечами пожимаю — кто такая? У меня ни друзей в Москве, ни знакомых.

— Забыли, значит, Нину Васильевну? Нехорошо.

— Какую Нину Васильевну?

— Помните, вы с Анатолием были у Земцовых?

Я ничего понять не могу — у каких Земцовых? С каким Анатолием?

— Молчите?.. В прошлую пятницу вы смотрели по телевизору хоккей?

— Смотрел.

— Ну! Рядом с вами женщина сидела в синем платье с белой отделкой. Вспоминаете?

Я молчу. Не был я у Земцовых ни в прошлую пятницу, ни в позапрошлую. Мне бы ей это сразу сказать, но я не сказал. Не знаю даже, что меня удержало.

А женщина продолжает:

— Была б я помоложе, скорей бы узнали… Я ужасно рада, что вас застала. Анатолий уехал в воскресенье, а вы сказали, что ещё немного задержитесь… Миша, с минуты на минуту ко мне может зайти Лариса, а при ней, как вы понимаете, мне будет говорить неудобно. Она гордая и обидчивая, как все молодые девушки. Если бы я не любила Ларису, я бы не стала вас беспокоить. Вы должны меня понять, она мне не чужая. Вы заметили, как она ко мне тянется. Но это не потому, что я её тётка…