Борис Ласкин - Друзья и соседи

Вернувшись в приёмную, она соединила управляющего с директором завода Фоменко, старательно заклеила конверт и успела при этом бросить прощальный взгляд на исполнителя роли композитора Чайковского.

В тот же день она всё рассказала Тамаре, Любе Софье Семёновне, ещё кое-кому.

Так тайна перестала быть тайной.

Потом Полина не переставала удивляться: все, решительно все, кому она поведала содержание автографа, говорили о Сумароковой как о прямо-таки необыкновенном человеке. Она и культурна, она и умница, и прекрасный работник, что вполне естественно — она с отличием окончила институт, много читает, любит стихи и так далее и тому подобное. Полина слушала и пожимала плечами: «Честное слово, даже смешно — стоит большому человеку обратить внимание на рядового товарища, и все хором начинают говорить, что он вовсе не рядовой, а очень ценный и почти что незаменимый».

К концу дня все, включая буфетчицу Клаву, были полностью в курсе дела.

Полину время от времени томили лёгкие угрызения совести, но она сумела убедить себя, что вина её не так уж и велика. Будь она плохой и непорядочной, она могла бы оставить эту открытку у себя и шепнуть подругам, что свой автограф артист прислал ей — Полине. И в этом никто, возможно, и не стал бы сомневаться, тем более что на открытие Иннокентий Смоктуновский конкретно не указал — кого именно он сердечно приветствует.

«… Последний раз мы были вместе, и вдруг наступил момент, когда я и он сразу замолчали. И я вспомнила твои слова: «Мы молчим не потому, что нам нечего сказать». Но дальше было совсем интересно. Илья посмотрел на меня, как тогда в электричке на бородатого аптекаря и сказал: «Помните, как Андрей заметил в тот вечер, что говорим только мы с вами». Я сказала: «Смешно, но я подумала о том же самом».

Оля! Я всё время вспоминаю твои слова на кухне. Я была совсем спокойна, во всяком случае — внешне…

Не знаю, зачем я всё это пишу, мы с тобой скоро увидимся и у нас будет большой разговор. Я тебе скажу: «Я, знаешь, няня, влюблена!», а ты скажешь: «И, полно, Таня, в эти лета мы не слыхали про любовь». А я тебе отвечу: «Няня, расскажи-ка ты это кому-нибудь другому». Я прекрасно помню, как ты ещё в школе целовалась с Юркой Мызиным и уверяла меня, что это настоящая любовь и это на всю жизнь.

Оля, милая! Не сердись на меня. Дело в том, что я просто поглупела. Я изо всех сил хочу казаться обычной, как ты говоришь — нейтральной, но у меня ничего не получается.

Утром меня вызвал Зайцев, у нас был абсолютно деловой разговор, но я заметила, что он бросает на меня весьма многозначительные взгляды. Я, конечно, не могла предположить, что наш управляющий принял внезапное решение развестись со своей любимой супругой и жениться на мне. Но всё-таки мне захотелось спросить его: «Что с вами происходит?» Я была готова задать ему этот вопрос, но тут меня осенило: или уже сработала устная информация, или человек посмотрел мне в глаза и всё понял. Значит, не зря сказано: «Глаза — зеркало души».

Как ты знаешь, Тамарка Криш вполне сдержанная особа. Она вдруг остановила меня в коридоре и сказала одно слово — «поздравляю!». Я сказала: «Спасибо. Откуда ты знаешь?» Она говорит; «Погляди на себя в зеркало. Ты же вся светишься».

Я зашла в библиотеку, и там наша Софья Семёновна выдала мне целую сентенцию: «Всё закономерно, встретились два человека, и один увидел в другом хорошее и настоящее. Я вдвое старше вас, Таня, но я вам ужасно завидую. Когда вы его увидите, скажите, что есть у него в Москве давняя поклонница — одна замужняя библиотекарша». Я спросила: «Вы его видели?» Софья Семёновна почему-то мне подмигнула и ответила: «Неоднократно». Ты же понимаешь, Оля, всё это она придумала, чтобы сказать мне приятное.

Удивительно — сегодня самые разные люди по-своему выражали свои чувства. Одни просто улыбались, другие произносили какие-то слова, и, ты знаешь, я вдруг почувствовала себя центром внимания. Наверно.

Тамара права я и в самом деле свечусь, как новый двугривенный.

Но самое смешное и непонятное произошло в буфете. Ты бываешь в тресте и помнишь нашу буфетчицу Клаву. Я зашла выпить чайку, вижу — Клава смотрит на меня, как на родную дочь, и говорит своим баритоном: «Татьяна, вопросов нет. Основное — чтоб был неженатый». Я спрашиваю: «Кто именно?», а она говорит: «Лев Яшин» — и смеётся. Я поняла, что это её манера шутить, но, когда я уходила, она вышла из-за стойки и сказала мне что-то совсем загадочное: «Конечно, нельзя равнять твою и его зарплату, но в случае чего и твои сто тридцать будут не лишние…»

Таня начала уже третью страничку, но в этот момент кончилась паста.

Она отложила «шарик» и пробежала глазами неоконченное письмо. «Ужас, сколько написала. Ольга приедет в Москву, я всё это ей сама и прочитаю с выражением, она, наверно, посмеётся».

Таня взглянула на часы. В два тридцать диспетчерское совещание. Что ещё?.. Да, недавно по внутреннему позвонила Полина и просила зайти к ней по личному вопросу.

Когда Таня вошла в приёмную, Полина встала:

— Очень удачно, я как раз одна…

Она медленно выдвинула ящик письменного стола.

— Уважаемая Татьяна Александровна, у меня имеется для вас письмо…

«Что сие означает? — удивилась Таня. — Она называет меня по имени-отчеству и на «вы».

— Татьяна Александровна, скажите, пожалуйста, любите ли вы кино? — спросила Полина и плавным движением, как фокусник, опустила руку в ящик.

— Люблю, — ответила Таня, — но не всякое.

— Правильно! — сказала Полина.

Она затеяла сейчас эту нехитрую игру с единственной целью — настроить Таню на шутливый лад. Если человек в хорошем настроении, он никогда не станет сердиться на другого человека, тем более из-за такого пустяка.

— Вы пригласили меня побеседовать о кино? — спросила Таня.

«Я ей — «вы», и она мне — «вы». Так разговор, чего доброго, примет чересчур официальный характер и тогда вообще не выпутаешься из этой истории».

— Да, я хочу поговорить с тобой о кино, — сказала Полина, — тем более ты любишь и понимаешь искусство…

— Ты думаешь?

— То, что я это думаю, особого значения не имеет. Это кое-кто другой думает… Нравится тебе кинофильм «Чайковский»?

Таня ответила не сразу. «Всё ясно: Полина тоже была в тот вечер в «России» и видела меня с Ильёй».

— Хороший фильм, — сказала Таня.

— По-моему, очень даже хороший. И этот артист, который Чайковского играет, я считаю, замечательный артист…

— Иннокентий Смоктуновский?.. Ещё бы!

Полина вынула из ящика конверт и плавным движением протянула его Тане.

Таня отошла к окну, там было светлей.

Полина не отрываясь смотрела на то, как Таня сперва открыла конверт, потом вынула из него открытку, потом посмотрела на лицо Смоктуновского, а затем, улыбнувшись, стала читать то, что было написано на обороте.