Лев Альтмарк - Серые пятна истории

И тут в голове само собой стало складываться гневное письмо в Нобелевский комитет, которое он тотчас принялся строчить. Со свойственной ему прямотой Проханов крошил правду-матку, мол, простой русский человек очень сильно сомневается в том, что сочинения Черчилля ему необходимы, как хлеб, а вот книги Проханова – другое дело. Так не лучше ли исправить историческую несправедливость и отнять премию у англичанина, чтобы передать её настоящему писателю? Ну, если Черчилль начнёт упираться, то пускай оставит себе какую-то часть на расходы, а остальное всё равно возвращает.

Чтобы письмо выглядело естественней, он подписался честно и открыто – «простой русский человек Иван Петров». Теперь предстояло выяснить, по какому адресу письмо отправлять. Турция, Норвегия или Испания – эти страны почему-то крутились в голове у Проханова. Чтобы не ломать голову, он подписал конверт просто и незамысловато – «Скандинавия, Нобелевский комитет».

Ждал он долго, и, в конце концов, ответ пришёл. К разочарованию Проханова написано было письмо на непонятном языке, а ведь он точно помнил, что сам писал на русском. И тут его терпению пришёл конец.

«…Ответ на иностранном языке, – писал он в новом послании, – считаю прямым вызовом великой русской литературе. Не иначе как в вашем богоугодном заведении окопались ярые сионисты, которые спят и видят, как бы побольнее ущипнуть многострадальную Россию за самое слабое её место – писателей-патриотов. Если вы и давали когда-то премию русским писателям, то это никакие не русские, а русскоязычные эмигранты – всякие там бунины, пастернаки, Солженицыны. У вас есть последняя возможность обелить себя в глазах мировой общественности – отдать премию Проханову, а не каким-то полуизвестным Черчиллям, мориакам и Хемингуэям…»

На сей раз ответ не заставил себя ждать. В конверте находился лист с единственной строчкой посередине, писанной уже на чистом русском языке:

«ПОШЁЛ ТЫ, ПРОХАНОВ, НА…»

Решили как-то делегаты очередного писательского съезда написать великую русскую книгу, притом совместными усилиями и с привлечением всех более или менее здравствующих русских литераторов. Чтобы будущая книга получилась никак не менее значимой, чем Библия или, скажем, Манифест Коммунистической партии Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина.

И в самом-то деле, рассуждали писатели, необходимость в таком сочинении давно назрела, потому что евреи могут похвастаться той же Библией, немцы – что с них взять?! – Манифестом, даже у индийцев есть Камасутра, только у нас, русских, голяк, несмотря на высокую плотность писателей на душу населения.

Почему всё-таки решили писать гуртом? Да потому что поодиночке добиваться успеха трудновато, тем более при нынешних непростых рыночных отношениях. К тому же, у кого-то из писателей лучше вступление получается, у кого-то описание природы или заседаний парткома, у кого-то вообще только обложка, так что объединиться сам Б-г велел, и тогда уже приниматься за настоящую отечественную нетленку. Пусть читает и стар и млад, и даже негры преклонных годов изучают русский язык, чтобы вместо своего поганого рэпа читать самую великую русскую книгу. Мы им всем носы утрём!

Только какой выбрать жанр для будущего произведения? В Библии всего понемногу наворочено – и приключения, и мистика, и исторический детектив, и мелодрама. Манифест – натуральный триллер и ужастик. Про Кама-сутру вообще лучше не упоминать… На чём остановить выбор? Сочинять что-то подобное уже существующему никто, естественно, не хотел. Объявили даже конкурс на жанр, а заодно и сюжет будущей книги.

Много поступило предложений, но ни одно из них не подошло. Эпопею из крестьянской жизни и производственный роман отмели сразу как отработанный материал. Фантастику и приключенческое повествование – как нехарактерные жанры для русской прозы. Триллер и детектив – как порождение западного упаднического образа жизни. Юмор и сатиру даже обсуждать не стали…

Иссяк поток предложений. Тогда объявили конкурс уже не на сюжетную линию, а хотя бы на сверхидею, которая могла бы проходить красной нитью через будущее повествование. И вдруг выяснилась странная штука – ни одного предложения не поступило, а ведь могло бы. Такая с виду незамысловатая вещь оказалась на практике самой трудновыполнимой задачей. Ну нет никакой сверхидеи…

Как быть? Долго ломали голову писатели, спорили друг с другом без устали, кое-кто даже кулаки в ход пустил, пока… пока водка не закончилась в буфете. А тут и время подошло съезд закрывать.

Разъехались писатели по домам. Самое время в зелёную тоску впасть, ан нет – у каждого настроение как у именинника. И объяснить это можно: книга, которая могла бы конкурировать с Библией и Манифестом, в ближайшее время не появится, так что можно поупражняться в её написании и самому, без чьей-либо помощи. Вдруг получится… Никому, знаете ли, не хочется делиться будущими лаврами победителя с собратом по перу. Вот такая стратегия у каждого из маститых писателей, хотя в этом никто никогда даже в посмертных записках не признается.

Однако до сих пор ничего ни у кого не выходит.

А может, так оно и к лучшему. Плохо, если появится что-то такое, выше чего уже не прыгнешь. Иначе, ей-Богу, настанет конец великой русской литературе. Да и не только русской… Библия и Манифест, конечно, не в счёт.