Марк Твен - Земляк

— Праведное небо! Вы говорите по арабски?

— Настолько, по крайней мѣрѣ, что меня понимаютъ.

— Но въ Женевѣ васъ не поймутъ: вѣдь тамъ говорятъ не по арабски, а по французски! Въ какомъ отелѣ вы остановились здѣсь?

— Въ пансіонѣ «Beau Rivage».

— Какъ жаль! Вамъ бы слѣдовало остановиться въ отелѣ «Schweizerhof», — вѣдь это же лучшій изъ отелей во всей Швейцаріи. Развѣ вы не знали? Посмотрите въ Бедекерѣ…

— Да, но я думалъ, что не найду тамъ американцевъ…

— Не найдете американцевъ? Боже мой! Ихъ тамъ кишмя-кишитъ! Я очень часто бываю въ тамошнемъ салонѣ и завожу знакомства, — къ сожалѣнію, теперь нѣсколько меньше, чѣмъ въ началѣ, - такъ какъ теперь тамъ гораздо меньше жильцовъ… Вы откуда?

— Изъ Арканзаса.

— Вотъ какъ! А я изъ Новой Англіи, я живу въ Нью-Блюмфельдѣ… Сегодня прекрасная погода! М вы тоже находите?

— Божественно!

— И я такъ думаю! Я очень люблю разгуливать вотъ такъ, туда и сюда, заговаривать то съ тѣмъ, то съ другимъ и заводить новыя знакомства. Американцевъ я узнаю моментально, — тотчасъ же подхожу и заговариваю. Я потому-то и не скучаю никогда въ подобныхъ прогулкахъ, что завожу новыя знакомства и разговариваю; я очень люблю разговаривать, если только нахожу подходящаго для того человѣка. А вы какъ?

— Да, это ужасно пріятно!

— И я такъ думаю! Иные люди берутъ съ собой книжку и читаютъ ее; другіе восторгаются природой, озерами и горами, — но я этого никогда не дѣлаю! Пусть себѣ они дѣлаютъ, какъ имъ нравится, мнѣ это не по вкусу, — я люблю разговаривать… Вы были уже на Риги?

— Да.

— Въ какомъ отелѣ вы останавливались?

— У Шрейбера.

— И я тамъ останавливался. Масса американцевъ, — не правда-ли? Они всѣ тамъ останавливаются, и ихъ всегда тамъ можно найти! Это всякій знаетъ! На какомъ пароходѣ совершили вы переѣздъ?

— На «Ville de Paris».

— Очевидно, французскій пароходъ! А каковъ былъ переѣздъ… Ахъ, виноватъ, извините пожалуйста: я вижу тамъ вонъ американецъ, съ которымъ я еще не знакомъ…

И онъ исчезъ. По правдѣ говоря, онъ счастливо отдѣлался, такъ какъ не могу не сознаться, что сперва у меня промелькнуло злодѣйское намѣреніе проткнуть его сзади моей альпійской палкой, но какъ только я прицѣлился этимъ оружіемъ, желаніе мое вдругъ прошло. Мнѣ показалось жестокимъ лишить жизни такого жизнерадостнаго, невиннаго и добродушнаго балбеса!

Въ теченіе слѣдующихъ полу-часа я съ живѣйшимъ интересомъ разсматривалъ великолѣпный монолитъ, мимо котораго мы проѣзжали. Не люди создали эту величественную глыбу, — нѣтъ, этотъ пирамидальный утесъ 80-ти футъ вышины созданъ въ незапамятныя времена рукой самой природы въ ожиданіи того дня, когда онъ могъ бы стать памятникомъ для человѣка, его достойнаго. И, наконецъ, этотъ день насталъ, на поверхности величественной скалы-памятника, исполинскими буквами начертано теперь имя Шиллера!

И какъ ни удивительно, но этотъ памятникъ до сихъ поръ нигдѣ не попорченъ и никѣмъ не изгаженъ! Разсказываютъ, что два года тому назадъ какой-то иностранецъ, при посредствѣ цѣлой системы веревокъ и блоковъ, пробовалъ было спуститься внизъ по этой скалѣ, съ цѣлью нарисовать поперекъ ея синими буквами, вдвое большими, чѣмъ изображено имя Шиллера, слѣдующія строки:

ВНѢ КОНКУРРЕНЦІИ!

МЫЛО ДЛЯ ПРИТЬЯ ПЕЭРСА!

СИЗОДОНТЪ ВОЗВРАЩАЕТЪ КРАСОТУ И МОЛОДОСТЬ!

МУЗЫКАЛЬНЫЕ ЯЩИКИ ПЕЛЛЕРДА!

КОПИРОВАЛЬНЫЯ ЧЕРНИЛА ВЭДСА!

ВНѢ КОНКУРРЕНЦІИ!

Схваченный на мѣстѣ преступленія, онъ назвалъ себя американцемъ. Приговоръ судьи гласилъ слѣдующее: «Вы уроженецъ страны, гдѣ не возбраняется, ради подлой наживы, безнаказанно и самовольно искажать и оскорблять природу, а слѣдовательно — и Творца ея! Но здѣсь это не допускается. Во вниманіе къ тому, что вы, какъ иностранецъ, не знали этого, я нахожу возможнымъ смягчить мой приговоръ, будь вы здѣшнимъ уроженцемъ, вы потерпѣли бы несравненно болѣе строгое наказаніе. И такъ, вы обязаны немедленно уничтожить на памятникѣ Шиллера всякій малѣйшій признакъ вашего безбожнаго поступка и уплатить штрафъ въ 10,000 франковъ. При несостоятельности, вы подвергаетесь заключенію въ тюрьму на два года, по отбытіи которыхъ вамъ отрѣжутъ оба уха и нагайками выгонятъ навсегда за предѣлы этого кантона. Болѣе суровыя формы наказанія не будутъ примѣнены, не изъ снисхожденія къ вамъ лично, но изъ уваженія къ великой республикѣ, имѣвшей несчастіе дать вамъ жизнь.

Пароходныя скамейки разставлены такимъ образомъ, что пассажирамъ приходится сидѣть спиной другъ къ другу. За моей спиной помѣщались двѣ молчаливыя дамы. Вдругъ кто-то заговорилъ съ ними и я услышалъ слѣдующее:

— Вы изъ Америки? И я тоже!

— Да, мы американки.

— Я такъ и зналъ; я сразу узнаю американцевъ. На какомъ пароходѣ вы совершили переѣздъ?

— На „City of Chester“.

— Англійское общество, не правда-ли? А мы на „Батавіи“, — вы, конечно, знаете. Каковъ былъ переѣздъ?

— Довольно спокойный.

— Можете поблагодарить судьбу, — нашъ переѣздъ былъ ужасно бурный. Капитанъ говорилъ, что такъ свѣжо рѣдко бываетъ. Вы откуда?

— Изъ Нью-Джерсея.

— Я тоже… Т. е. не совсѣмъ, — я изъ Новой Англіи, изъ Нью-Блюмфельда. Эти дѣти принадлежатъ вамъ обѣимъ?

— Нѣтъ, это мои дѣти; подруга моя не замужемъ.

— И я тоже холостъ! Вы путешествуете однѣ?

— Нѣтъ, съ нами мой мужъ.

— А я со всей семьей; путешествовать одному — ужасно скучно. Не правда-ли?

— Да, конечно…

— Ого! Пилатъ опять показывается… Онъ назвалъ по имени Понтія Пилата, который, какъ вамъ извѣстно, сшибъ выстрѣломъ яблоко съ головы Вильгельма Телля; въ карманномъ путеводителѣ эта исторія изложена очень подробно; самъ я ее не читалъ, но мнѣ ее разсказывалъ одинъ американецъ. Я никогда не читаю, если имѣю возможность разгуливать вотъ такъ взадъ и впередъ и разговаривать съ кѣмъ-нибудь. Осматривали вы уже часовню, въ которой проповѣдывалъ Вильгельмъ Телль?

— Онъ никогда тамъ не проповѣдывалъ.

— Какъ же такъ? Мнѣ это разсказывалъ тотъ американецъ: онъ всегда сидитъ, уткнувшись носомъ въ свой Бедекеръ, и знаетъ озеро лучше, чѣмъ рыбы, которыя по немъ плаваютъ! Такъ отчего же она называется „капеллой Телля“?!

— Гм!.. Вы бывали уже здѣсь раньше?

— Да.

— А я нѣтъ; это мое первое путешествіе по Швейцаріи, но зато мы побывали всюду: въ Парижѣ и… вездѣ. Въ будущемъ году я долженъ поступить въ коллегію въ Гарфордѣ и теперь мнѣ приходится усиленно заниматься нѣмецкимъ языкомъ; пока я не изучу его, меня туда не примутъ. Я всегда ношу съ собой грамматику Отто и, когда мнѣ вздумается, заглядываю въ нее; теперь, во время путешествія, я не занимаюсь систематически, а такъ только иногда повторяю про себя: „Ich habe gehabt, du hast gehabt, er hat gehabt, wir haben gehabt, Ihr habet gehabt, sie haben gehabt“. Это идетъ какъ no маслу, — и потомъ на пару дней я опять свободенъ! изученіе нѣмецкаго языка ужасно притупляетъ способности: его можно изучать только маленькими дозами, иначе все въ головѣ перепутывается и выходитъ сумбуръ. Французскій языкъ для меня гораздо легче: я могу спрягать: J'ai, tu as, il а, и т. д., безъ конца, какъ по нотамъ! Въ Парижѣ я прекрасно обходился съ моими познаніями и вообще всюду, гдѣ говорятъ по французски… Въ какомъ отелѣ вы остановились?