Марк Твен - Политическая экономия

«Политическая экономія есть основа всякаго раціональнаго правленія. Мудрѣйшіе мужи всѣхъ вѣковъ этому предмету»…

Но тутъ я былъ прерванъ. Мнѣ доложили, что какой-то незнакомецъ внизу хочетъ со мной переговорить. Я спустился туда, подошелъ къ нему и спросилъ, что ему нужно, стараясь въ то же время сдержать кипѣвшія во мнѣ политико-экономическія идеи, не дать имъ вырваться или запутаться. Въ душѣ я желалъ, чтобы незнакомецъ лежалъ теперь гдѣ-нибудь на днѣ моря, придавленный затонувшимъ грузомъ пшеницы. Я былъ весь въ жару, за то онъ — совершенно холоденъ. Ему весьма непріятно меня безпокоить, сказалъ онъ, но, проходя мимо, онъ замѣтилъ, что мнѣ необходимо бы имѣть нѣсколько громоотводовъ…

— Да, да, — сказалъ я, — продолжайте пожалуйста… Ну, и что же! — Онъ отвѣтилъ, что собственно ничего особеннаго въ этомъ нѣтъ, но что онъ былъ бы не прочь устроить мнѣ тамъ, наверху крыши, нѣсколько громоотводовъ. Я еще совсѣмъ недавній домовладѣлецъ: до сего времени моя жизнь протекала въ гостинницахъ и меблированныхъ комнатахъ. Но, какъ и всѣ другіе, въ подобныхъ случаяхъ, я стараюсь (въ присутствіи незнакомыхъ) изобразить изъ себя опытнаго домовладѣльца, вслѣдствіе этого я объявилъ ему въ безпечномъ тонѣ, что у меня давно уже было намѣреніе устроить отъ 6 до 8 громоотводовъ, но…

Незнакомецъ насторожился и пытливо посмотрѣлъ на меня, но я старался сохранить наружное спокойствіе. Я хотѣлъ, чтобы въ случаѣ, если я и скажу что-нибудь невпопадъ, то все-таки по лицу моему онъ бы объ этомъ не могъ догадаться. Онъ сказалъ, что ему пріятнѣе имѣть меня своимъ кліентомъ, чѣмъ всякаго другого обывателя нашего города. Я отвѣтилъ, что очень радъ этому, и хотѣлъ было уже вернуться къ своей возвышенной темѣ, но онъ остановилъ меня, возразивъ, что все-таки ему необходимо знать въ точности, сколько же именно громоотводовъ желательно мнѣ устроить, въ какихъ частяхъ дома они должны быть установлены и какой матеріалъ я предпочитаю для штанговъ?

Это было весьма критическое положеніе для человѣка, непривыкшаго быть домовладѣльцемъ, но я съ достоинствомъ вышелъ изъ затрудненія, не давъ ему, вѣроятно, замѣтить, что въ этомъ пунктѣ я совершенный новичекъ. Я ему сказалъ, что желательно устроить 8 громоотводовъ, что всѣ они должны быть помѣщены на крышѣ и что я предпочитаю штанги наилучшаго качества. Но онъ возразилъ, что можетъ выполнить эту работу изъ обыкновеннаго матеріала по 20 центовъ за футъ, «изъ мѣди» — по 25, «оцинкованные и спирально-согнутые» — по 30. Это послѣднее отводить ударъ молніи во всякое время, безразлично, куда бы онъ ни былъ направленъ, и дѣлаетъ его дальнѣйшее стремленіе апокрифическимъ.

Я согласился, что это очень удачное слово «апокрифическій», тѣмъ болѣе, что оно введено въ употребленіе отцами церкви, и потому, не вдаваясь въ дальнѣйшія филологическія изысканія, желалъ бы установить громоотводы изъ «спирально-согнутаго» сорта.

Тогда онъ сказалъ, что, пожалуй, можно бы все устроить, употребивъ на это только 250 футъ, но дабы сдѣлать дѣло солидно, такъ, чтобы эта работа оказалась лучшей въ городѣ, возбудивъ удивленіе и знатоковъ и профановъ, и дабы примирить всѣ партіи на томъ, что ни одна изъ нихъ въ теченіе всей жизни не видѣла громоотводовъ, поставленныхъ болѣе «симметрико-гипотетично», — то для всего этого, по его мнѣнію, потребуется не менѣе 400 футъ, хотя онъ и не настаиваетъ на этой цифрѣ, надѣясь, что я не откажусь провѣрить его разсчетъ «путемъ опыта».

«Ну, все равно, согласился я, употребите 400 футъ и дѣлайте, какъ вамъ покажется лучше, только позвольте мнѣ вернуться къ своей работѣ».

Такимъ образомъ я, наконецъ, отъ него отдѣлался и теперь, употребивъ полчаса на возстановленіе цѣпи моихъ политко-экономическихъ мыслей, продолжаю мою статью.

…«посвятили богатѣйшія сокровища своего духа, своей жизненной опытности и своей учености. Величайшіе представители торговой юриспруденціи и международнаго братства всѣхъ вѣковъ, всѣхъ цивилизацій и всѣхъ національностей, начиная съ Зороастра и кончая Гораціемъ Грилэй»…

(Здѣсь меня опять прервали, прося сойти внизъ для дальнѣйшихъ переговоровъ съ громоотводныхъ дѣлъ мастеромъ. Я бросился туда и снова предсталъ предъ этимъ человѣкомъ, поглощенный и волнуемый глубочайшими мыслями, выраженными въ такихъ величественныхъ періодахъ, что каждый изъ нихъ представлялъ собою далеко растянувшуюся процессію словъ, которой нужно было, по крайней мѣрѣ, 15 минутъ времени, чтобы достигнуть заранѣе намѣченнаго пункта. Онъ былъ совершенно спокоенъ и кротокъ, я — въ высшей степени взволнованъ и возбужденъ. Онъ стоялъ въ созерцательной позѣ колосса Родосскаго, упираясь одной ногой въ только что посаженный кустъ туберозы, а другою- въ клумбу анютиныхъ глазокъ, подбоченясь, съ надвинутой на лицо шляпой, прищуривъ одинъ глазъ и критически-удивленно устремивъ другой по направленію самой большой моей дымовой трубы.

Теперь, по его словамъ, дѣло тамъ облажено такъ, что остается только жить да радоваться. Затѣмъ онъ прибавилъ: «Я предоставляю вамъ подтвердить, видѣли-ли вы когда-нибудь нѣчто болѣе великолѣпное, чѣмъ эти 8 громоотводовъ на одной дымовой трубѣ?»

Я сказалъ, что не могу сразу припомнить, видѣлъ-ли что-нибудь болѣе великолѣпное. Онъ полагалъ, что съ его точки зрѣнія, во всемъ мірѣ, развѣ только одинъ Ніагарскій водопадъ можетъ превзойти это своей ландшафтной прелестью.

Теперь, по его чистосердечному убѣжденію, чтобы сдѣлать мой домъ «истиннымъ бальзамомъ для зрѣнія», оставалось только немножко «пріубрать» остальныя трубы, придавъ, такимъ образомъ, общему coup d'oeil успокоительное однообразіе законченности, въ которомъ бы примирялось возбужденіе, естественно и консеквентно возникшее вслѣдствіе перваго coup d'état…

Я освѣдомился, по какой именно книжкѣ онъ учился риторикѣ и не можетъ-ли одолжить мнѣ ее. Самодовольно улыбаясь, онъ отвѣтилъ, что выраженія его не заимствованы изъ книгъ и что только дружеское общеніе съ молніей можетъ сдѣлать человѣка способнымъ такъ свободно пользоваться стилемъ разговорной рѣчи. Затѣмъ, подсчитавъ, онъ объявилъ, что еще 8 громоотводовъ, сооруженныхъ въ различныхъ частяхъ крыши, могли бы доставить мнѣ полную увѣренность, на что потребуется не болѣе 500 футъ матеріала, присовокупивъ къ этому, что вначалѣ онъ, такъ сказать, немножко просчитался, употребивъ нѣсколько больше матеріала, чѣмъ предполагалъ, — футъ на 100 или около этого.

Я еще разъ подтвердилъ, что ужасно спѣшу и потому желалъ бы разъ навсегда принести наше дѣло къ концу, чтобы имѣть возможность пойти и продолжать мою работу.

Онъ сказалъ: «я могъ бы устроить эти 8 громоотводовъ и затѣмъ идти своей дорогой, — нѣкоторые люди такъ именно и поступили бы. Но нѣтъ, сказалъ я самъ себѣ, этотъ человѣкъ совсѣмъ чужой мнѣ, но лучше я умру, чѣмъ не позволю себѣ сдѣлать ему что-нибудь непріятное: громоотводовъ на домѣ не достаточно, и я не двинусь съ мѣста, пока не выскажу ему это и пока не сдѣлаю то, что желалъ бы, чтобы и мнѣ другіе сдѣлали въ подобномъ случаѣ. Незнакомецъ! Я исполнилъ свой долгъ, но если на вашу крышу снизойдетъ рекальцитрированный и дефлогизированный посланецъ неба, то…»