Владислав Мацкевич - Флотские байки

На одну из атомных подводных лодок после соответствующей подготовки назначили командиром штурманской боевой части штурмана с надводного корабля. Уже несколько потёртый службой капитан 3-го ранга порой свысока посматривал на управленцев из электромеханической боевой части. В основном они были старшими или просто лейтенантами.

Штурман был заядлым курильщиком, посему в море страдал, так как на подводных лодках этого проекта курительная каюта еще не была предусмотрена, а боевая служба длилась многие месяцы. В базе кто-то из приятелей-штурманов подсказал ему, что в реакторном отсеке лодки на втором ярусе есть машинная выгородка компрессоров вакуумирования этого отсека. Куряки, нарушая всё и вся, иногда проникают туда и покуривают. Опираясь на чужой опыт, на боевой службе он повадился там покуривать.

Вахтенные спецтрюмные реакторного отсека докладывали на пульт об этих нарушениях, но он на замечания управленцев не реагировал, «фендра» [4] Фендра — в царской армии пренебрежительное название нижних чинов , мол. И лейтенанство задумало месть, вероятно, очень жестокую.

Когда поступил доклад о том, что штурман в выгородке дымит, управленцы, подключив на щите громкоговорящей связи только реакторный отсек, объявили: «Внимание в энергетических отсеках! Мощность энергетической установки повышается до 60 %». По этой команде вахтенный спецтрюмный захлопывает и берет на задрайки люк выгородки и покидает отсек, как положено по инструкции. Штурман заперт. Через 5 минут по связи идет оповещение об увеличении мощности до 80 %. Лампочка-индикатор на пульте центрального поста бешено мигает, штурман воет благим матом: «Хочу на волю». Управленцы, сделав вид, что не сразу заметили горящий индикатор, по МКТУ облаивают штурмана за создание нештатной ситуации и дают команду отдраить люк выгородки.

Белый, трясущийся штурман долго отходил в каюте. Курить бросил сразу. Через 20 лет на встрече экипажа он заявил, что с тех пор куреву ни-ни.

Пульт предупреждает!

Уставшая от работы в полигоне, «эска» пришла на рейд Могильный, расположенный между материком и островом Кильдин. Старший на рейде определил точку якорной стоянки в западной части кильдинской салмы. Стали на якорь, открыли акустическую вахту.

Течение в проливе довольно сильное, глубина якорной стоянки около девяноста метров, корабельные рыбаки приуныли — в свободное время даже рыбку не половишь. Однако ухитрились, сделали блесну граммов в двести, наживка — кусок белой тряпки, и дело пошло. Ловились морские окуни весом около двух-трех килограммов. Вытащенные с глубины, они дико таращили глаза, а из-за кессонной болезни у них выворачивало желудки.

В разгар «путины» рядом с лодкой, подрабатывая машиной, задержался траулер, его кэп по «элекроматюгальнику» запросил у командира — нет ли на лодке лишней бутылки спирта и немного галет. В обмен он предлагает экзотику камчатских крабов по количеству офицеров на субмарине.

Дело в том, что в те времена на Баренцевом море у нас акклиматизировали тихоокеанских лосося и краба. Лосось почему-то к великой радости викингов-норвегов ушёл нерестится в их полярные речушки, а краб в наши тралы изредка попадался.

Обмен состоялся. Крабов в сетке опустили за борт, а на время работы в полигоне принайтовывали в аппендиксе ограждения боевой рубки. Крабы вместе с нами несколько суток выходили в торпедные атаки, отрабатывали курсовые задачи.

В базе мех отволок краба домой. Надо сказать, что с квартирой ему повезло. Он жил в шикарной трехкомнатной квартире в новом, втором по счету кирпичном доме, остальные двадцать три — дрова.

Правда, в этих «хоромах» ему принадлежала только одна комната, в остальных жили командир «С-344» и флагманский связист дивизии, который недавно привез на Север юную жену.

Мех, не застав никого в квартире, налил воды в ванну, положил в нее краба и был таков — на службу. Вскоре юная соседка прибежала домой, юркнула в «гаванну» (гальюн-ванна) совершить процесс «минус попить», а так как резьбу срывало, она на ходу сбрасывала амуницию.

Обнаружив в ванной качающегося «марсианина» с длинными клешнями, она брыкнулась в обморок. В пикантном положении её обнаружил первым муж, пришедший домой в обеденный перерыв. Вечером меху пришлось ставить «магарыч». Крабом закусывали всей квартирой.

В середине 60-х годов до начала антикоммунистической резни в Индонезии наша группа северян-советников штаба бригады подводных лодок «работала» на военно-морской базе в городе Сурабайя на острове Ява.

Индонезийцам были переданы двенадцать подводных лодок 613 проекта, шесть из них прошли текущий ремонт на «Дальзаводе» во Владивостоке, остальные передавались в том состоянии, в каком они пришли «инкогнито» участвовать в конфликте Голландия — Индонезия за остров Калимантан. Фактически мир тогда стоял на грани третьей мировой войны, но пронесло, договорились. Тихоокеанцы подготовили индонезийские экипажи, лодки передали и по домам.

Нашей и последующим группам советников было поручено отработать организацию штаба бригады подводных лодок Индонезии. Жили рядом с базой в коттедже на берегу Модурского пролива. Рядом в Уджунге жили другие советники — наши надводники, поляки-водолазы и прочий народ. Американцы жили за городом в горах, так как там прохладно, а советовали они, в основном, по телефону.

Первое время контр-пары (так называли советников и хозяев) держались строго официально, пока однажды мы не пригласили их на обед. От чарки под малосольный огурчик, а он для них был диковиной, индонезийцы не отказались. Хоть и мусульмане, но учились в Союзе. Многое у нас им нравилось, особенно водка и женщины. Командир одного из дивизионов торжественно заявил: «О, русские женщины — «багус-багус» (хороши)! Однако они сильно много хотят, а я столько не могу».

Через некоторое время мы поняли, что в нашем бюджете расширяется дыра, так как русская водка в магазине «Токо нам» стоила очень дорого, а от местной и виски индонезийцы воротили носы. Положение спас совет бригадира рабочих с «Дальзавода». Покупался в местной аптеке спирт, а остальное — дело техники. Поколдовали, нашли ароматизаторы и бутылки из-под коньяка. Вздохнули свободней.

На одном из приёмов в доме офицеров начальник штаба флота полковник Абду Кадыр заявил, что в Союзе подобные мероприятия проходили веселей. Намек был понят. Комбриг капитан 2 ранга Паришкура, перешёптываясь с полковником Пурномой (сын короля острова Модура), «приказал» флагмеху и минёру обеспечить доставку «боезапаса».