Владислав Мацкевич - Флотские байки

Взвесив все мыслимые варианты подъёма субмарины и свои весьма скромные возможности, приняли следующий вариант подъёма лодки: первый этап — герметизация отсеков прочного корпуса; второй — поворот лодки на ровный киль; третий — подъем корабля на поверхность.

20 июня 1989 года приступили к детальному обследованию внутренних помещений и систем лодки с постепенной герметизацией корпуса. Поначалу работы внутри субмарины велись практически вслепую, т. к. в очень грязной воде с примесями топлива и масла фонари давали слабое световое пятно. Позже, когда сумели создать под потолком (подволоком) воздушную подушку, видимость немного улучшилась. Грязи внутри лодки было больше чем достаточно, жирным слоем обволокло все стены, детали и предметы. Воздухом дышать было невозможно, такой он имел отвратительный запах. От гидрокостюмов типа «Садко» и «Чайка» пришлось отказаться сразу: резина расползалась по швам от взаимодействия с соляркой и маслами. Водолазы работали в «изобретённых» ими самими хлопчатобумажных костюмах, т. е. в обычной спецовке. Она, конечно, не спасала от грязи — после каждого погружения водолаза приходилось отмывать всей бригадой всеми имеющимися моющими средствами. Костюмы замачивали, стирали и просушивали. Лёгочные автоматы аквалангов сразу разбирались и отмывались в стиральном порошке.

Владимир Михайлович Шкуратовский внутри затонувшей подлодки после создания в последней воздушной подушки

Команда, осуществившая подъем затонувшей ПЛ, на борту поднятой ими субмарины, слева направо: (стоят) Игорь Коновалов, Михаил Николаевич Коновалов; (сидят) Пал Саныч Реттер, Владимир Михалыч Шкуратовский. Фотографирует Валентин Кузнецов.

Все отверстия, через которые поступала забортная вода, необходимо было найти и заделать. Впоследствии выяснилось, что в ходе работ было заделано 241 такое отверстие. Отыскивались они простейшим способом. В отсек подавался сжатый воздух, который вырывался с шумом наружу. Водолаз шел на этот шум и закрывал вентиль или ставил заглушку. Мелкие трубы заклёпывались. Особенно много хлопот доставила система вентиляции. Как выяснилось, она была вся открыта.

Во время герметизации не обошлось без казусов. Так, В. Н. Кузнецов, закрывая нижний гриб подачи воздуха к дизелю, лёг животом на дизель. Он очень долго работал ключами и кувалдой: за многие годы детали основательно корродировали. Наконец, клапан закрыт, воздух перестал вырываться из подводной лодки, а вода в отсеке стала так быстро понижаться, что водолаз не успел соскользнуть с дизеля. По его просьбе был перекрыт воздух, подаваемый в отсек, вода вновь покрыла верх дизеля, и спасатель слез вниз.

Много хлопот доставил поиск течи в центральном посту. На исходе был шестой день работы в этом отсеке, а всё безрезультатно: поступление воды очень большое. Наконец причину установили. Ею оказалась разобранная любителями хлама водомерная колонка уравнительной цистерны, закреплённая вертикально на шахте перископа. Воздух, подаваемый для проверки в отсек, уходил в уравнительную цистерну, увеличивая поступление воды, но за борт не поступал.

Два дня ушло на монтаж кессона длиной 7,5 м из отдельных секций, собираемых на болтах. Работы закончили за полночь, а когда пришли утром — он исчез. Думали, сбил его заводской буксир. Спустили под воду П. А. Реттера, который вскоре доложил: лежит целёхонький вдоль левого борта. Виной всему оказалось байонетное устройство, имевшее дефект. Крепление переделали, шахту смонтировали вновь и приступили к осушению корабля при помощи погружных насосов. Чтобы откачиваемые грязные воды не пошли в реку, подогнали судно-сборщик льяльных вод ПС-361.

И, наконец, сам подъём. Назначить его дату — это ещё не значит, что в тот же день всё закончится. Иногда этот день (или ночь) становятся началом отсчета новой эпопеи.

В нашем случае процесс подъёма лодки совмещался с её поворотом (спрямлением). Для этой цели в верхний люк была заведена балка, которая была застропована к главному гаку 100-тонного плавучего крана «Черноморец», выделенному всего на три смены. Вместе с поворотом лодки на 48» должен был произойти и отрыв её от грунта.

Дана команда, натягиваются стропы, и примерно через 15 минут при нагрузке 80–85 тонн на главном гаке «Черноморца» произошел поворот корабля и отрыв его носовой части от грунта. Работа крана остановлена, теперь он только слегка поддерживает лодку, не давая ей повернуться вокруг своей оси. Снова работают водолазы, вручную устанавливают кессон, но уже без колена у кормового люка. Опускаются насосы, шланги, освещение, телефон. Понадобилось ещё 15 часов работы, чтобы удалить воду из всех отсеков, и подводная лодка совершила своё последнее всплытие — для музея она уже не годилась.

В середине двадцатых годов прошлого века сотрудники николаевской милиции совершили поход на шестивесёльном яле в город Москва. За 59 дней на вёслах и под парусом, местами и гужевым транспортом они одолели этот сложный маршрут, а 300 километров им пришлось пройти пешком. Столица встречала их с большой помпой, домой экипаж вернулся поездом, шлюпочников встречали в яхт-клубе как победителей. И это было по тем временам действительно достижением — так встречали позже, в конце восьмидесятых годов, немировскую яхту «Икар», совершившую первое в Советском Союзе кругосветное плавание.

С начала 50-х годов на водной станции НКИ, а значит, в составе Николаевского яхт-клуба, действовала гребно-парусная секция военно-морской кафедры института. Зачинателем этой секции был первый послевоенный начальник кафедры капитан 2-го ранга Реммер Н. К., страстный любитель яхтинга и шлюпочного дела.

Многие годы кроме коротких тренировочных походов по маршруту десанта К. Ольшанского секция проводила дальний шлюпочный поход длительностью до тридцати суток. Маршруты походов ежегодно менялись. Их направление определялось на заседании членов секции и утверждалось начальником кафедры. Конечными (поворотными) пунктами были Евпатория, Бакальская коса (северо-запад Крыма), города Киев, Днепропетровск, Днепродзержинск, Белгород-Днестровский и другие.

В дальних походах участвовало от двух до четырёх шлюпок, а в начале 70-х годов институт приобрёл для секции два десятивёсельных двухмачтовых катера. В секции учились морскому делу десятки людей, но в дальние походы ходило от 16 до 42-х наиболее подготовленных студентов. В походах, помимо «оморячивания», совершенствовалось владение веслом, парусом, сколачивался коллектив. Прошли десятки лет после выпуска из института, а члены секции ощущают себя членами одной семьи. Сейчас они руководители предприятий, фирм, КБ, профессора, деканы, но практически все считают, что эти походы были лучшими из воспоминаний их жизни. Некоторые ходили в два-три похода, а отдельные члены секции ходили и после окончания института.