Милослав Швандрлик - Черные бароны или мы служили при Чепичке

Как только рядовой Кефалин почувствовал под собой постель, он открыл глаза и обнаружил над собой ухмыляющегося младшего сержанта. Кефалин тут же скривил рот в болезненной гримасе и тихо застонал.

— Ладно, передо мной изображать не надо, — улыбнулся младший сержант, — Побереги свой талант для Таперичи. Он сюда ходит минимум три раза в день. Ты кто на гражданке?

— Ассистент режиссёра, — сказал Кефалин.

— Я в тебе предполагал актёра, — сказал сержант довольно, — У нас один уже есть, по фамилии Черник. Жалуется на спину, и охает прямо как ты! Представлюсь — я Воганька.

— Доктор?

— Аптекарь. Как видишь, есть что‑то общее с медициной. В стройбат я попал за любовь к гигиене. Приторговывал из‑под полы мылом и средствами для полоскания рта, и в результате оказался у чёрных баронов. Однако не жалуюсь. Всё лучше, чем таскать на горбу пулемёт! А ты, приятель, не голубой, случаем?

— Нет, с чего это? — испугался Кефалин.

— Люди искусства попадают в наши части обычно за аморальное поведение, — объяснил Воганька, — С мной вместе призвали драматурга Голатко, который ради эротических фантазий порол хлыстом свою жену. Этого ему показалось мало, и он попробовал с дочкой управдомши. Ну мамаша ему и устроила.

— Какая непредусмотрительность! — сказал Кефалин, — На такое способен только драматург!

— Ассистенты режиссёра тоже не особо осторожны, — рассказывал Воганька, — Ведрань со студии»Баррандов»попал к нам за пару снимков с красивыми практикантками. Да, друг, мы уж тут навидались. Ну а теперь возвращаемся к тебе. Что с тобой такое — на калеку ты вроде не похож?

— Близорукость на левый глаз, плоскостопие, ограниченно годен, — доложил Кефалин неторопливо и солидно, как делал и всё остальное.

— Вон оно что, — сказал старшина слегка разочаровано, — а я уж надеялся на какую‑нибудь скандальную историю, а ты мне тут про плоскостопие. Ну что же делать? Теперь главное — произвести хорошее впечатление на доктора. Он вот–вот придёт.

— Дурак?

— Свой человек, — сказал Воганька, — Сам напросился в стройбат, а на гражданку его потом не отпустили, и он остался тут сверх срока. Дали ему капитана, но здесь ему все должны говорить»пан доктор». Если назовёшь его»товарищ капитан», отправит обратно на службу, даже если будешь при смерти. Если даже в лазарете, говорит, скучаешь по службе, так иди протрясись!

— Спасибо за информацию, товарищ старшина! — поблагодарил Кефалин.

— Ну ты даёшь, — засмеялся Воганька, и направился к другим пациентам, которые выглядели, как на последнем издыхании. Кефалин заметил среди них Фридля, который утром потерял сознание на построении. Теперь он уже был совершенно бодр, и рассказывал рядовому Служке, только что вернувшемуся из туалета:«Я буду жаловаться! Я при призыве написал, что хочу служить в авиации, и они мне пообещали, что буду. Кому теперь можно верить?»

Служка ответил, что никому нельзя. Ему самому народный целитель Хрань сказал, что эпилепсия пройдёт, если натереть грудь растёртыми буковыми орешками, собранными в полночь над болотом. А она не прошла. А он вдобавок заработал ревматизм, потому что на болоте застудился.

— Во–во, — закивал Фридль, — Лётчики — элита армии!

Во время этой дискуссии в комнату вошёл доктор капитан Горжец.

Если по кому‑то с первого взгляда было видно, что армией он сыт по горло, то это, без сомнения, был доктор Горжец. На его умышленно небритой физиономии застыло выражение скуки, на ходу он переваливался, словно утка, чтобы отличаться от остальных офицеров, а руки держал засунутыми глубоко в карманы. Козырёк его фуражки либо смотрел куда‑то в небо, либо был засунут за ухо.

— Смирно! — заорал рядовой Фридль при его появлении в лазарете, поскольку он уже усвоил: солдат, который первым заметит офицера, должен таким способом известить остальных.

— Моё почтение, пан доктор, — приветствовал доктора фельдшер Воганька. — Очень рад вам сообщить, что у нас прибавилось несколько безнадёжных случаев.

— Чёрт бы с ними, — буркнул доктор и швырнул свою фуражку через всё помещение на вешалку. Бросок не удался. Фуражка закачалась на одном из крючков и упала на пол. Рядовой Фридль вскочил с кровати, услужливо поднял откатившуюся фуражку и повесил её на вешалку. Горжец бросил на него уничтожающий взгляд.

— Что с тобой, больной? — спросил он, — Для безнадёжного случая ты что‑то очень бодрый!

— Рядовой Фридль! — закричал больной, — В семь ноль–ноль случился неожиданный обморок! По приказу командира взвода сержанта Галика была произведена доставка в лазарет и запись в больничной книге. Температура в норме.

— Ты кто на гражданке?

— Помощник продавца. Я хотел, товарищ капитан, в лётчики, но ко мне отказали. Я намерен действовать согласно армейскому уставу и буду жаловаться!

— Только пиши сразу Чепичке, приятель, — ответил доктор рассудительно, — А почему ты оказался здесь? Ну‑ка, ну‑ка?

— Признан ограниченно годным по состоянию здоровья, — оскорблённо сказал Фридль, — На меня с полки упал ящик с маргарином, и я перенёс перелом черепной кости. Тем не менее, я себя чувствую совершенно здоровым и намерен перевестись в авиацию или по крайней мере в боевую часть.

— Молодец, — похвалил его капитан, — Вижу, взгляды у тебя схожи с майором Галушкой. Тот говорит, что лазарет должен быть в окопах. Так что одевайся и вали к своей роте, пока не пропустил что‑нибудь важное.

— Есть! — рявкнул Фридль и начал одеваться.

Доктор Горжец склонился над рядовым Служкой, — Это у тебя эпилепсия, да? Лежи, парень, как‑нибудь выбьем тебе комиссию по здоровью.

— Правда, пан доктор? — возликовал Служка.

— Вас таких много будет, — сказал доктор, — Хотел бы я посмотреть, кто такие экземпляры призывает? Это же свиньи, а не доктора!

Тут он подошёл к койке, где лежал Кефалин.

— Типичный случай хронического обморока, ассистент режиссёра, есть о чём поболтать, — представил его Воганька.

— Киношник? — с интересом спросил доктор.

— Честно говоря, пан доктор, с тем обмороком я и правда разыграл кино, — сказал Кефалин, — Но звёздочки перед глазами у меня летали!

— Это мне без разницы, — сказал Горжец, — Я спрашиваю, ты ассистент в кино или в театре?

— В театре. В Сельском. Директор Франтишек Смажик.

Доктор обратился к Воганьке:

— Пациент тут, очевидно, задержится на несколько дней. Переведите его в соседнее помещение.

— Товарищ капитан! — затявкал одетый Фридль, — Разрешите идти?

— Вали! — сказал доктор. Фридль козырнул, выполнил команду»кругом»и зашагал прочь.

— Редкостный мудозвон! — оценил его почин младший сержант Воганька.

Ну, дружище, принимай поздравления! — сказал Кефалину Воганька, — Я веду тебя в избранное общество.