Михаил Мишин - Почувствуйте разницу

Гениальная история — в каждый следующий период можно жалеть о предыдущем. Вот народ с теплотой уже вспоминает Николая Ивановича.

В стране — во мне. Страна — мои обстоятельства. Поэтому во мне благодарность бундесверу. Родственникам принесли в дом гуманитарный паек. Ну, правильно, как им в окопах без салфеток? Все в аккуратных коробочках. На коробочках — буковки. Жаль, не читаю по-немецки. Может, там написано: "За взятие Кенигсберга", "За Берлин"… Так что закусь от побежденных пришла. Во мне другая озабоченность. Врачи говорят, пить нельзя. То есть они и вообще говорят, что нельзя, а тут они еще и в частности сказали, что нельзя, мол. Родился во мне поэтому еще стих — протеста: "Пока есть с кем пить, можно жить. Пока есть с кем жить, можно пить". Хороший стих, по-моему. Надо будет Саше Кабакову прочитать.

Еще во мне печаль: друзья пропадают. Тот куда-то убыл, этот убыл. Убывают друзья наши в разных направлениях. И мы убываем нашими друзьями. Не самый лучший каламбур.

Оставшиеся же при встрече в течение секунды переходят на политику. И говорить нельзя — и не говорить нельзя. "Какой главный результат перестройки?" Болото проснулось. Забулькали пузыри, побежала рябь, зачавкало, захлюпало, заухало. "Ого-го-го-го, болотные! Так боле жить нельзя-а!" Эхо отвечает: "Нельзя-а-а-а…"

Главный результат: сонная абстракция светлого грядущего преобразовалась в живую конкретику: до лета бы дожить. До осени. Перезимовать бы.

Интересно, что при всем этом надежда еще не окочурилась окончательно. Полузасохшаяся, конечно, больничного вида, но вот трепыхается еще во мне.

Интересно даже…

Вначале — слово.

Даже два.

Приставь к любому существительному слово "советский" — получишь знак качества. Советские квартиры, советские дороги, советское сельское хозяйство.

Приставь "социалистический" — предмет растворится в мистическом тумане.

Социалистический гуманизм. Каких людей любить? То ли только тех, которые за социализм, то ли всех, но лишь во имя социализма? Сумерки.

Социалистическая законность. То есть, с одной стороны, она, конечно, законность. Но с другой, конечно, социалистическая.

Грань между реальным социализмом и социалистическим реализмом стерта в силу непостижимости ни того ни другого.

Советская социалистическая таблица умножения.

Пользуясь которой и получили результат. И напрасно орут, что ничего не удалось. Один результат налицо. Другого, может, ничего не сделали, но одну задачу решили. Новый человек — выкован!

Новый человек — он чем новый? Главное, тем, что он не за свободу, а за справедливость. То есть его не волнует, что ни хрена нет, а чтоб это "ни хрена" — поровну! Не то, что он — нищий, а что у другого — привилегия. Его интересует, чтоб в очередях стоять по-честному всенародно. А для торжества соц. справедливости нарезать всем талоны. То есть, конечно, сперва визитки по паспортам, по которым выдавать купоны на карточки. И уже по ним организовать списки на талоны. Так что в стране уже осталось всего две очереди, где без талонов пока. Мавзолей и "Макдональдс". Можно их для удобства даже объединить. Как символ единства теории и практики. Зашел — поклонился, вышел — скушал пирожок…

Новый человек отличается от нормального не тем, что врет и ворует. А тем, что врет и ворует, одновременно возмущаясь враньем и воровством! Причем и то и другое искренне.

Под собственные стоны о нехватке духовности.

Какое-то помешательство. Один выскакивает, другой, третий: "Как так? В чем дело? Где наша духовность? Где нравственность?"

Насмотришься их всех по телевизору, думаешь: ну что, правда, я такой бездуховный, как баран! Думаешь, надо стать духовным. Часа полтора хожу духовный, потом надо на улицу… Вообще, конечно, жить как мы живем, жрать то, что мы жрем, но оставаться нравственно прекрасными — вот задача, достойная народа-победителя!

А вообще новый человек верен слову. Причем тому, которого сам не давал, кто за него дал, не помнит, смысла которого не понимает, но умрет за это слово, а нормально жить не будет.

Новый человек чужой опыт презирает, а свой — не помнит. Вон опять выбегает из первых рядов и опять через столько лет! — начинает: "Эксплуатация человека человеком…" Мать за ногу! А кем?!.

У нового человека и язык новый. То есть он, с одной стороны, сузился, с другой — обновился. Без мата уже никто не разговаривает — ни хирурги, ни балерины… Мат несет информацию, а остальные слова, как уже сказано, растворили смысл. Как в отдельности, так и в произвольных сочетаниях.

Недавно наткнулся опять: "О дальнейшем усилении борьбы за улучшение обслуживания покупателя". Здесь одно слово правды — "О". Остальное бред. Ни усилить нельзя, ни улучшить, ибо обслуживания — нет. Ибо нет в стране покупателей. Покупатель — это который заходит, рассматривает, обнюхивает, выбирает — выбирает! — в окружении трех улыбающихся девочек и, выбрав, переходит через дорогу, чтобы выбирать там. Покупатель — это атом свободы.

К слову "покупатель" пристегни слово "советский". Получаешь одичавшее существо с безумными зрачками и хрипом: "Без прописки не давать!!" И он — не покупатель, и то, что он урвал — не покупка. Это добыча больного охотника. И продавца поэтому нет. А советская наша Клавка — это не продавец, а втиснутый в грязный халат центнер ненависти и лени, приставленный к одному огромному корыту, и злая, потому что из него все украли еще до нее.

Новый мы человек. И логика наша новая, и эмоции новые и мысли. И правительство — новей не бывает. Такого нигде в мире больше нет, чтоб народ ему со всех сторон вопил: "В отставку!", а оно отвечало: "Не мешайте работать!"

Ну раз они — по-новому, может, и нам еще новей действовать?

Мы их сменить не можем, может, нам себя надо сменить?

Выйти на площадь с лозунгом: "Народ — в отставку!"

Пусть они тут сами, а мы, чтоб не мешать, в леса уйдем, в болота, затаимся, отсидимся — дождемся, пока самодвижением природы у нас, у новых, не начнут все больше рождаться нормальные.

А тогда вернуться и на обломках этой новой жизни начать потихоньку возводить нормальное житье.

Свобода, мужики!

Воля практически!

Уже они там исторически решили: можно выпускать из загона!

В любую сторону твоей души!

Конечно, были схватки. Одни кричали: рано, наш человек еще не готов. Другие: наш человек давно готов, но не дозрела страна. А самые остроумные их уговаривали: закон нужен, потому что его требует жизнь.

Они там до сих пор всерьез думают, что жизни нужны их законы.

— Следующий! Имя, фамилия, отчество?

— Шпак Леонид Львович, очень приятно.

— Объясните, Шпак Леонидович, почему решили уехать из страны?