Владимир Чекмарев - Африка в огне

Утром, в час объявления "атомной" вводной, у ворот штаба Красных стоял строгий капитан с повязкой наблюдателя, и чуть в сторонке маялось четверо явных "пиджаков" и один старшина – "кусок" (ну, не могли же мы бросить Тарасюка одного).

И когда к воротам подрулила буханка КАВЗ-663, капитан властным взмахом руки остановил зеленый экипаж и стал брезгливо наблюдать за неуклюже вылезающим на волю старлеем-связистом, в котором "пиджак" был бы виден даже ночью под танком (кто есть он, нам было сообщено заранее). Капитан представил старлею его новых людей, лениво рыкнул на робкие попытки непоняток, пресек робкую попытку связаться с командованием, и все быстро загрузились в автобус и поехали в пункт назначения, а через минуту на этом же месте стоял абсолютно такой же автобус, только за рулем был Птица в форме сверхсрочника, а связиста изображал Таракан. Когда из ворот, зевая и матерясь, выползли настоящие связисты, их по-быстрому загрузили в автобус и увезли на растерзания двум лекторам Главпура, от которых в штабе уже не знали куда деться, где и оставили. После чего Птица и Таракан вернули автобус на место и растворились на просторах ГСВГ.

Учитывая, что у старлея-связиста были нужные документы, наш автобус абсолютно беспрепятственно проехал к Узлу связи. Он находился посредине одичавшего парка, парк был на территории полигона и охранялся оный только снаружи. Парный пост у бункера был счастлив, что в нем больше не нуждаются и испарился, получив достаточно невнятную команду, а связисты, мы, занялись обживанием нового рабочего места. Наш сопровождающий технарь, хорошо знал свое дело, и именно он отвечал за работоспособность узла. Тут стоял кондовый, действительно, немецкий телефонный пульт, причем не старого типа 'сунь-вынь', а более современного 'щелк-щелк', был даже выход в город, как объяснил связист, односторонний, был даже городской телефонный справочник. Везде висели и лежали инструкции, написанные, по словам старлея, языком понятным даже для полных дебилов, сам он дослуживал последние месяцы и ему было все пофигу. Включив систему и проведя экспресс-занятие, он с радостью выслушал заявление наблюдателя, что по бункеру нанесен химический удар, и товарищ старший лейтенант условно убит и может идти отдыхать в одно из бытовых помещений бункера, а помещений этих было богато. Бункер был построен на славу и, судя по находкам Тарасюка, который притащил из какой-то дальней каптерки ящик пустых магазинов от Штурмгевера и каску в камуфляжном чехле, это была когда-то одна из структур Ваффен СС.

А мы тем временем приступили к работе, так как стали раздаваться первые звонки. Ну, что ж, товарищи Синие, дезорганизацию заказывали? Её у нас есть!

Итак, когда абонент говорил, мол, Береза, говорит Пятый, дайте мне Дуб, то Пятого соединяли с Осиной и так далее. Одного занудного Вереска, который без конца требовал Ансамбль, мы подключали к городскому номеру местной филармонии, где на телефоне сидела гнетикен фрау, знающая целый ряд неформальных русских идиоматических выражений, и когда бедный Вереск на третий раз плюнул на кодовые обозначения и попросил майора Нетребайло, арийская старушка пояснила советскому товарищу, что если он еще раз ей позвонит, то даже камасутра покраснеет от того, что она сделает с герром Вереском.

Там, кстати, у связистов висела стенная газета, так Аким дорисовал ей заголовок "За Связь без Брака". Когда наступил финальный час "Ч", мы стали поочередно отключать абонентов, но перед этим, как было приказано, ввели элемент издевки: на вопрос по телефону мы решили устроить буриме, и телефонист отвечал в рифму, а после этого отключал абонента. А диалоги пошли знатные…

"Я – Пятый, дайте мне Дуб". – "А Дуб уехал в Клуб".

" Я – Седьмой, дайте мне Зеленый дол". – "Он лег спать, заболел и ушел".

" Я – Ольха, дайте мне Резеду" – тут даже стесняюсь воспроизводить ответ.

Короче, когда ржать уже было больно животам, мы прекратили дежурство и, не беспокоя закемарившего связиста, эвакуировались на своем автобусе, который честно вернули через час к комендатуре ВАИ.

А еще через несколько часов мы были в Ростоке, чтобы принять к сопровождению очередной мирный груз, плывущий за моря на благо Мировой Революции"

Р.С. Много лет спустя мне довелось встретить того самого старлея-связиста. И он с благодарностью вспоминал нашу встречу, ибо после нашего отбытия примчались два разъярённых полковника, долго на него орали, но обвинить так ни в чем и не смогли, потому что по правилам учений приказ Наблюдателя обязателен к исполнению. Хотя политотдел придрался к не по-советски неприличному названию стенгазеты. Связиста, в результате, выпихнули со службы на два месяца раньше, чем он был безмерно доволен. Хотя сейчас, будучи совладельцем одного из Центральных Операторов Мобильной связи, вспоминает времена службы с ностальгией. *Пиджак – офицер, служащий в войсках после Гражданского ВУЗа.

Третий, и последний раз, Зеленые фуражки шерстили нашу машину уже у ворот Отряда. Подтянутые ребята, во главе с подошедшим позднее лейтенантом с повязкой дежурного, проверили наши документы и внимательно осмотрели машину и груз. Надо вам сказать, что погранцы вообще очень не простые ребята. Пока я с ними не пообщался, я об этом как-то не задумывался, но потом я смог узнавать их буквально по глазам, то есть – взгляд у них особый, этакая серьезная внимательность пулеметчика, ждущего атаку противника. И не мудрено. Безусловно, любой пограничник находится на передовой даже в мирное время, ведь за спиной – вся Страна, а впереди – граница, которая в любой момент может стать фронтом и, как я понял еще позднее, ощущение это остается у настоящего пограничника на всю жизнь. Но хватит лирики, а лучше расскажу о том, при каких обстоятельствах я с погранцами познакомился, а было это так…

Нам нужно было сопроводить объект из одного приграничного городка, причем, объект мог опоздать, плюс особо светиться в этом городке нам было ни к чему, и поэтому мы приехали туда в официальном качестве, вместе с бригадой из одного "Почтового ящика". Бригада была прислана сюда для установки кое-какого хитрого оборудования в местном погранотряде. Барон был майором-военпредом, а остальные ребята – технарями разных уровней, причем, Аким выбрал имидж гражданского специалиста-раздолбая, ходил в мятом комбинезоне без знаков различия и, судя по его довольной роже, быть раздолбаем штатским на территории воинской части ему чрезвычайно нравилось. Роль свою он играл самозабвенно, в первый же день подошел к местному главному комсомольцу, попросил у него закурить, а потом пригласил размяться спиртяшкой.