Игорь Собецкий - Фишки нА стол !

— Милиция. Откройте, пожалуйста!

— А у вас есть ордер на обыск? — поинтересовались из-за двери.

— Я не собираюсь делать у вас обыск, — объяснил Муравьев. — Мне просто надо задать вам пару вопросов.

— А вы Конституцию СССР читали, статью пятьдесят пятую? — назидательно прозвучало из почтового ящика. — Неприкосновенность жилища гарантирована Правительством! Без прокурора вы сюда не войдете!

— Я имею право вызвать вас повесткой в отделение милиции, гражданин Аверченко! — вспылил опер.

— Хорошо. Опустите повестку в почтовый ящик, — с этими словами щель закрылась.

В раздражении развернувшись и направившись обратно, Муравьев столкнулся на лестнице с парнем, спешившим навстречу. "Кого-то он мне напоминает" подумалось ему. Через некоторое время Муравьев вспомнил — это же сам Аверченко. "Интересно, а с кем же я разговаривал?"

Об этой интересной встрече опер, спустившись в отделение, поведал Кулиничу:

— Нет сомнений, что он там. Сидит где-нибудь в шкафу… Но, честно говоря, ума не приложу, как его можно выкурить.

— Выкурить, говоришь, — у Кулинича блеснули глаза. — Ладно, сделаем. Учись, пока я жив!

Опер сорвался с места и побежал в кабинет Хусаинова. Молодой коллега последовал за ним. Сунув нос в приоткрытую дверь и спросив "Разрешите?", Сергей обернулся, сделал рукой жест подождать и скрылся внутри, захлопнув дверь перед носом Муравьева. Примерно минуты три из комнаты слышались невнятные голоса. Кулинич что-то возбужденно доказывал, а зам по розыску, судя по всему, с ним спорил. Когда Кулинич выскочил наружу, по его лицу было видно, что он добился желаемого.

— Значит, договорились? — обернулся опер, уже стоя на пороге.

— Смотри, если что, отвечаешь ты, — донесся в ответ голос зама.

Подмигнув, Муравьеву, Сергей юркнул в помещение дежурной части и несколько секунд втолковывал что-то дежурному, перегнувшись через пульт. Подойдя, Муравьев услышал ответ Петровича:

— Ну… Если Ахметыч разрешил — пожалуйста.

Они оба исчезли в оружейной комнате.

— Пошли.

— Куда?

— Как куда? Брать твоего Кузьминского.

Полдороги они молчали, потом Муравьев все же не выдержал.

— Так что ты намерен делать?

— Это ты правильно сказал — выкурить. Вот мы его сейчас и выкурим.

— Как ты собираешься?..

— Ты, возможно, заметил, что во всех дверях в общаге имеется почтовый ящик.

— Надеюсь, ты не собираешься устраивать поджог?

— Нет, у нас есть кое-что получше! — Кулинич извлек из кармана маленький черный цилиндр. — Последнее достижение демократии, слезоточивый газ в удобной упаковке. Говорят, что эффективнее "Черемухи". Сейчас проверим…

Баллончики со слезоточивым газом появились совсем недавно. О них ходили разнообразные слухи вплоть до самых невероятных. На прошлой неделе первый такой баллончик попался в руки сотрудников 206-го отделения. Его изъяли у фарцовщика Красовского. Собрались уже сажать его за незаконное ношение оружия, но начальник выяснил в РУВД, что имеется установка — баллончик оружием не считать.

Подойдя к двери 417-й комнаты, Кулинич оглянулся, потом осторожно приподнял пальцем заслонку почтового ящика и заглянул в щель. Каждая комната в этом общежитии, построенном еще на закате эпохи Репрессанса, была снабжена почтовым ящиком. На дверях снаружи имелась облицованная бронзой щель с заслонкой, а изнутри под ней крепился ящик, куда падали опускаемые письма. Конечно, почту по комнатам не разносили еще со времен разоблачения культа личности, но иногда можно было оставить записку, не застав хозяина дома.

Кулинич вытащил достижение демократии и скрепку, которую тут же разогнул и начал прилаживать к баллону. Повозившись несколько секунд, он еще раз оглянулся и закрутил проволоку. Раздалось шипение, и Сергей быстро сунул баллончик в почтовую щель. Муравьев машинально добавил несколько спичек в замочную скважину. Опера выскочили на лестницу, удовлетворенно отметив, что их никто не видел. Неожиданно Кулинич повлек коллегу по лестнице вверх, а не вниз.

— Там нам делать нечего, — махнул он в сторону выхода из корпуса, Петрович через минуту вышлет наряд. Считается, что кто-то позвонил в дежурную часть и сказал, что одному человеку на четвертом этаже стало плохо. — Сергей предвкушенно захихикал. — Ну а мы пока зайдем в гости.

На пятом этаже они завалились к девушкам — знакомым опера. Кулинич, оказывается, тоже был не промах по части симпатичной агентуры. С очаровательной Юлей и ее соседкой Боряной они приятно провели время, напившись чая и уничтожив небольшой тазик варенья. А тем временем этажом ниже разворачивались драматические события.

Даже до пятого этажа донеслись дикие вопли из комнаты 417. Затем послышался звон разбитого стекла. Выглянув в окно, Кулинич проводил взглядом вылетевший из окна стол. К сожалению, сам Кузьминский вслед за столом не вылетел, и опера вернулись к прерванному чаепитию.

По возвращении в контору в дежурной части застали примечательную картину. Кузьминский с подбитым глазом сидел на лавочке в обезьяннике. Медицинская сестра из поликлиники сноровисто накладывала шину на ногу стонущей студентке. Постовой крепко держал за рукав приятеля студентки, не давая тому подбить Кузьминскому второй глаз. У всех троих были жутко красные лица — видимо, заграничная демократия оказалась не хуже отечественной "Черемухи". То, что осталось от стола, лежало кучкой в углу.

— Вот, полюбуйтесь на этого бандита! — профессионально возмущенно воскликнул Петрович. — Столами из окна швыряется, честным гражданам не дает прохода. Так этого ему мало, потом еще бросается на людей с железяками!

В целом события разворачивались так. В дежурную часть в самом деле позвонили возмущенные граждане и пожаловались на летающий стол. Правда, заявители не заметили, из какого окна он вылетел, но наряд милиции в это время уже подходил к комнате злоумышленника. В коридоре глазам постовых явилась фантасмагория. Прочная дубовая дверь сорвалась от страшного удара изнутри, и в коридор с зажмуренными глазами, держа наперевес железную спинку от кровати, вылетел Кузьминский. По инерции он промчался по коридору и со всего размаху приложил спинкой по ноге проходившей мимо студентки. Сопровождавший ее парень не пожелал оставить дело так. Только вырвавшиеся из комнаты слезоточивые облака спасли несчастного спекулянта от дальнейшей расправы.

По дороге в отделение беглец проветрился и прозрел. Теперь он мало чем отличался от обычного подвыпившего дебошира. Правый глаз наливался предгрозовой синью. Левый со страхом косился на кавалера. Кузьминскому уже разъяснили, сколько могут дать за причинение менее тяжких телесных повреждений, и он даже не пытался жаловаться или качать права. Пусть и в несколько подпорченном виде, Олег Владимирович готов был предстать перед общественностью, дабы опровергнуть слухи о своей трагической кончине.