Ласло Варгаши - Котёл

— Господа, — сказала Нуланд, — я знаю, что у оппозиции есть план, в котором содержатся претензии к власти и требование уступок и полагаю, что такой план есть и у президента и его команды. Давайте будем согласовывать. Начнем с оппозиции. Кто первый?

Бенедикт Тянивяму поднял руку.

— Наши требования такие — запретить русский язык на всей территории Украины, лишить права телевещания на чужом нам языке, запретить все газеты, ликвидировать русскоязычные школы на востоке страны. Убрать все памятники русским полководцам и заменить их памятниками любимого нашего вождя Степки Бандеры. Переименовать Киев в город Шухевич. Запретить русский язык даже на кухне в таких городах, как Донецк, Харьков, Ялта, Симферополь, Луганск, Запорожье, Николаев, Одесса…короче во всех городах нашой вильной неньки Украины. Слава Украине! Слава Украине! Слава Украине! Хайль! Хайль! Хайль Бардак Омама! Это еще далеко не все! Гению Украины Степке Бандеры надо поставить памятники во всех городах, во всех поселках, в каждой деревне, в каждом хуторе, а портреты иметь в кожном доме.

— Хотелось бы знать, есть ли у руководителя нацисткой партии Тянивяму медальон на груди с изображением его кумира, фашистского прихвостня, карателя, с изображением его кумира Бандеры?

Тянивяму тут же расстегнул воротник рубахи, извлек золотую цепь, на которой болтался немного засаленный портрет кумира.

— Вот он, можете полюбоваться.

Виктория Нуланд просто растерялась. Она не знала как поступить.

— Ваше выступление, вернее ваши требования к власти проблемные и сложные. Мы не можем их принять в таком составе, поэтому я предлагаю познакомить нашего президента Бардака Омаму с этими предложениями, а потом прикрепить к договору в качестве приложения. Как смотрит на мое предложение президент?

— Это фашистская пропаганда. Я не думаю, что Тянивяму — Гитлер, а мы его генералы, — произнес президент.

— Что скажет Кролик или Яцек?

— Большинство пунктов неприемлемо для нашей партии. Я бы запретил только русский язык и в школах вместо русского ввел бы еврейский.

— Что скажет Кличко?

— Это фашизм чистой воды. А что касается языка, я ввел бы вместо русского, как иностранного языка, немецкий. Немцы — хорошие люди. И язык у них мелодичный. А песни так вообще класс.

— Вы, Тяни всех на яма, выдвинули очень однобокие требования и ничего не сказали, что бы вы хотели от президента- сказала Нуланд.

— Я хочу, чтобы наш президент покинул свой пост и чтоб я занял его кресло.

— То есть вы хотите сказать, чтобы он добровольно ушел в отставку, — произнесла Нуланд. — Как Виктор Федорович вы относитесь к такому предложению?

— Потерпите все один год. Там выборы президента. Пусть скажет народ кого он хочет видеть на моем месте.

— Что требует Кличко? — спросила Нуланд.

— Наша партия требует развитие спорта. Наш президент тормозит этот процесс.

Нуланд сделала кислую рожу. Она окончательно убедилась в том, что Кличко никакой не государственный руководитель и никогда им не станет: мозги не те, однако чтобы не разводить бесполезную словесную перепалку по этому вопросу, просто сказала:

— Пусть новая власть решает этот вопрос. Если не сейчас, то после выборов.

Последним оказался Кролик. Он все время копался в бумагах. Некоторый опыт работы в госучреждениях в прошлом, помог ему сейчас составить более-менее логический перечень вопросов к президенту.

Президенту предлагалось вернуться к прошлому, старому варианту конституции страны в так называемое парламентское- президентское правление, а не наоборот, как в данное время. Президент лишался основных полномочий, а Верховная Рада становилась запевалой во всех вопросах. Далее. Президент согласен на немедленные досрочные выборы. Эти вопросы обговаривались, согласовывались бесконечно долго. Потом президента вынуждали вывести все силовые структуры из Киева в обмен на роспуск Майдана.

Здесь президент согласился после того, как послы стали кивать головами, что они гарантируют выполнение этих пунктов и не уедут из Киева пока на майдане остается хотя бы один человек. Это был важный пункт. На нем настаивали министры, сама Нуланд, поскольку военные и работники Беркута должны были где-то найти приют. Так они дневали и ночевали на Майдане, а теперь им предстояло найти убежище.

— Шнель, шнель, бистро, бистро, — запричитал министр иностранных дел Германии Штанмайер, мой болит брухо. На аптека — пис-пис, шнель!

Нуланд посмотрела на министра уничтожающим взглядом и перевела взгляд на француза Лорана Фабиуса. Тот тоже стал ерзать. Никто не мог понять, в чем дело. Тогда министр иностранных дел Польши шепнул на ухо Нуланд:

— Ми бояться, что Майдан, как толко отойдут войска и подразделение Беркута, тут же возьмут президентский дворец в сколько и предложат нам сдаться, у них освободятся руки.

— Не волнуйтесь, господа. Сюда никто не придет. Здесь сидит Нуланд, представитель Госдепартамента США. Кто этим уродам будет платить, если меня хоть пальцем тронут-

Непривычная тишина воцарилась в кабинете президента, и он попытался ее нарушить, стал звать дежурного, который обычно находился за входной дверью, но никто не откликнулся. «Гм, — подумал он, — отошел по нужде».

Открыв шкаф, достал плащ, оделся, подошел к выключателю, нажал, свет потух и вышел в приемную. Пустота. Там обычно сидели дежурные офицеры, но в этот раз никого не оказалось. Что это- Кто разрешал покидать президентский пост- Тут маленькие бляшки страха прошли через кожу, лобовую кость и застряли в мозгу, а оттуда, как ведро помоев, протаранили грудную клетку, и застряли в ногах. Колени стали дрожать, в сердце появились маленькие едва ощутимые колики. Диагноз — все его бросили, подтвердился, когда он вышел на ступеньки президентского дворца. Там никого не было. И даже казалось: Майдан опустел. Обычно раньше слышны были выстрелы, а теперь только музыка и дикие пляски. Обычно у ступенек его ждал кортеж машин и сопровождающая охрана, а теперь никого: все разбежались, как осы с разрушенного гнезда. Один водитель сидел в его личной машине, опершись грудью на руль, и вращал головой во все стороны.

Виктор Федорович, раньше садился за плечами водителя, а теперь сел рядом.

— Поехали, — приказал он.

— Куда- Что вы такого натворили, что все разбежались, кто куда- Один из министров, немец, долговязый, страшный как пугало огородное прыгал через ступеньку, упал и кажись подвернул ногу. Он все вопил: шнель, шнель цу гаузе, на самолет. Другой министр злился: пся кревь, Польша довезет на Берлин. А третий просто ревел, как белуга, не зная что делать дальше.

— Они меня предали все, Костя. Ты понимаешь это, предали. Теперь едем ко мне домой, потом ты отвезешь меня в аэропорт, а потом вернешься домой и будешь ждать моего вызова. Идет?