Артур Гафуров - Глубинка

Не знаю, насколько помогло натирание уксусом, но стоило лечь, сон накрыл меня, как японские бомбы Перл-Харбор, и я мгновенно отрубился.

В кровати пришлось проваляться до конца недели. И хотя на следующее утро (получается, три дня я вообще не видел дневного света!), рискнув измерить температуру, я обнаружил на термометре вполне приемлемые 37,5, до выздоровления было еще очень далеко. Нога тоже заживала медленнее, чем хотелось бы, ходить было больно. В итоге, чтобы добраться до озера и позвонить Вере, пришлось «расчехлять» Пенелопу. Хвала богам, что я в свое время разорился на автоматическую трансмиссию, для которой достаточно одной ноги.

Вера, услышав, что я слег, была готова забить на надвигающуюся сессию большой толстый гвоздь и поехать в Зуево. Еле удалось ее отговорить, убедив, что я уже иду на поправку. Также рассказал ей про свое ночное видение.

— Как странно… Мне в ту ночь ничего не снилось. А ты уверен, что видел именно меня?

— Так же, как уверен, что именно тебя я сейчас слышу.

— А я разговаривала с тобой?

— Нет, ты только грустно улыбалась и смотрела мне в глаза. И так минут десять, пока я не уснул.

— Ну, тогда это точно была не я, — рассмеялась жена. — Думаешь, я смогла бы так долго молчать?

— Да, об этом я не подумал, — мысль о без умолку болтающей галлюцинации развеселила меня.

— Но я очень за тебя переживаю, — тут же посерьезнела Вера. — Ты обещал мне вернуться целым и невредимым. Я попросила Андрея, чтобы он за тобой присматривал. Он не даст тебе пропасть, он ответственный… в отличие от тебя.

Андрей приехал в пятницу вечером и помимо свежих продуктов привез целый пакет различных лекарств (очень вовремя): от перекиси водорода до корвалола — и в течение получаса рассказывал мне, что чем лечится.

От столь подробной лекции и здоровый сляжет.

— А от радиационных ожогов у тебя, случайно, ничего нет? — поинтересовался я, когда брат полез в сумку за очередным чудо-пузырьком.

— Эмм… — Андрей на секунду замешкался. — Нет, конечно, а тебе зачем?

— Да так… — я уже закинулся имунноукрепляющими таблетками и в данный момент с наслаждением втирал в ногу специальную мазь, чувствуя, как постепенно уходит ноющая боль. — Просто у меня ощущение, что ты по пути ограбил аптеку.

— Ну, примерно так это, наверное, и выглядело со стороны, — рассмеялся новоиспеченный Айболит. — Но я не был вооружен и за все заплатил, честно! Позавчера мне позвонила Вера, сказала, что ты там чуть ли не при смерти лежишь, без лекарств и заботы, и велела купить тебе разных медикаментов. А ты сам не мог мне сообщить, что болеешь, и что нужны лекарства?

— И ты приехал бы, бросив работу? — поинтересовался я с легким оттенком иронии в голосе.

— Приехал бы тут же, — серьезно ответил Андрей. — Работа эта у меня не первая и, надеюсь, не последняя, а вот такой бестолковый брат всего один.

Мне стало стыдно.

— Спасибо…

— Ладно, — отмахнулся тот. — Ты лучше зацени, что я тебе притаранил!

— Ух ты… — я замер в благоговейном восторге, который охватывает почти всех мужчин при виде оружия.

Андрей наслаждался произведенным эффектом.

— Я просто подумал, что последние семь лет ничего не дарил тебе на день рождения… В общем, вот, это тебе за все прошедшие семь лет… — и, подумав, добавил: — И за следующие семь лет тоже.

А я не мог отвести взора от новенького… Да, это был обычный травматический пистолет (хоть он и выглядел, как настоящий, я сразу понял, что на самом деле травматика), но это было оружие, наличие которого всегда успокаивает человека, даже если он не умеет с ним обращаться. Теперь у меня есть защита.

— Классный, да? Прицельно бьет на восемь-десять метров, семь патронов в обойме.

— Восемьдесят метров? — обалдел я.

— Восемь тире десять, мечтатель. Стрелять-то умеешь?

— Да, умею немного… Блин, это вообще супер, Андрюха! — я хотел обнять брата, но тот отстранился.

— Подожди, не торопись. Это не последний ствол в твою батарею. — Андрей сбегал в машину и вернулся с внушительным свертком, от которого пахло маслом. — Воот… папина двустволка, двенадцатый калибр, горизонталка… Правда, патронов я маловато нашел, думал, их больше. Это все с возвратом… Ну, кроме патронов, разумеется, если вдруг придется их расходовать.

Я задумчиво повертел в руках старое ружье. Если подаренный пистолет вызвал бурю радости, то вкупе с дробовиком все происходящее стало навевать какие-то смутные подозрения.

— Андрейка, такое ощущение, что ты меня на войну готовишь…

Андрей сделал неопределенный жест.

— Тебе тут, как я понял, еще больше двух месяцев сидеть. Так что сиди-ка ты лучше вооруженным. И нам с Верой спокойнее будет. Или мне ружье обратно забрать?

— Нет, не надо. Пусть будет. А Вера в курсе, что ты меня тут вооружаешь?

— Нет, этого я предпочел ей не говорить.

— Ну и ладушки.

Все выходные мы практически безвылазно просидели дома: ходил я все еще с трудом, да к тому же снова зарядили дожди, сделав всякое пребывание на улице довольно проблематичным. Забегая вперед, скажу, что это были последние дожди в октябре. Конец месяца, за редким исключением, выдался сухим и теплым.

В вынужденном заточении, к которому я уже успел привыкнуть, мы коротали время за просмотрами фильмов по ноутбуку (как же я соскучился по кино!), игрой в шахматы, а также за разговорами. С Андреем всегда было, о чем поговорить, да и историй из детства мы вспомнили немало. Кроме того, выяснилось, что какие-то случаи мной либо им были подзабыты, а в других ситуациях наши воспоминания сильно разнились.

Так, я совершенно не помнил, как в семилетнем возрасте совершил выдающийся полет с дерева, по пути снеся с пяток сухих веток. Когда я, чумазый и зареванный, прибежал к взрослым, те быстро осмотрели меня и, не обнаружив никаких внешних повреждений, задали вполне резонный вопрос: а чего, собственно, ревем? Задумавшись на секунду, я невозмутимо ответил: «Штаны же порвал» — и продолжил плакать.

А вот Андрей подзабыл, как чуть не зашиб Витьку Мазина спрятанным в кустах бревном, которое мой братец шутки ради установил на попа и зафиксировал в вертикальном положении посредством одной лишь тонкой капроновой нитки. На свое несчастье, человеком, в потемках задевшим нитку, оказался именно Витька… Каково же было его удивление, когда ему на голову приземлилось пусть и трухлявое, но вполне себе тяжелое бревно. К счастью, обошлось без травм… Почти без травм.

Еще я поведал брату о свалившихся на мою голову приключениях. Рассказ о посещении Толосцев довел его буквально до истерики, особенно та часть, где говорилось о моем бегстве от Лопарева сотоварищи.