Артур Гафуров - Глубинка

Помимо картофана иных грандиозных находок мною сделано не было, однако удалось раздобыть с десяток крупных луковиц, немного чеснока, петрушки и базилика. Зелень я пока оставил на грядке (свежее будет), а все остальное тщательно собрал, отнес на кухню и разложил на подоконнике сохнуть. Затем вернулся с ведром и накопал картошки (лопата нашлась в сарае). Красота! Осталось решить, что из этого всего можно приготовить. Выбор, довольно невеликий, сильно ограничивался моими кулинарными навыками. Нет, раньше, еще в бытность студентом, я умел готовить гораздо лучше, чем сейчас, но за годы совместной жизни Вера так меня разбаловала… Ну да, ничего умнее, чем просто отварить картофель, я не придумал.

На готовку ушел последний светлый час. Пока я возился с ножом, стараясь, чтобы после чистки оставалось хотя бы пятьдесят процентов от изначальной картофелины, пока искал пригодную для употребления воду (колодец, оказывается, переехал к соседям), пока собрал плиту, раздобыв в сарае ополовиненный газовый баллон, пока варились клубни…

Чтобы не терять время, пока готовилась картошка, я успел сделать еще одно полезное дело — спрятал машину. Далеко прятать не пришлось. Когда-то дядя Вова захотел, чтобы его собственное авто могло въезжать прямо на участок, и соорудил за баней что-то типа ворот, за которыми разровнял небольшую площадку под сенью ветвей старой груши. Однако с тех пор прошло много лет, у автотранспорта никаких поводов появляться на участке так и не возникло, так как хватало места и снаружи, за забором. Тем более, падающие с веток груши вряд ли бы пошли на пользу припаркованным машинам. В итоге ворота стали просто частью ограды, со временем заржавели, а их створки срослись друг с другом. Но мне груши были не страшны, ибо к октябрю они уже все до одной опали. Поэтому, раскидав сваленный возле ворот хлам и, с помощью нехитрого устройства под названием кувалда, вернув им способность открываться-закрываться, я благополучно спрятал свою побитую ласточку от посторонних глаз, буде такие в окрестностях появятся. Теперь можно и покушать.

Картоха вышла на славу, на зависть хоббиту Сэму. Сдобрив ее нарезанной кольцами луковицей и несколькими листиками петрушки, я получил весьма симпатичный ужин, который скушал с огромным удовольствием. В качестве десерта выступил свежезаваренный чай, в роли конфет — освежающие дыхание леденцы. Все же, совсем без сладкого не комильфо.

Когда я закончил трапезничать, уже совсем стемнело, а еще ощутимо похолодало. Пошел в дом, там уже ждала натопленная печь. Развалившись на кровати, хотел было поразмышлять о том, как быстро меняется наша жизнь: еще вчера я планировал в ближайшие выходные съездить с женой за новыми брюками, а вот уже сегодня лежу в один-оденешенек, в старом пустом доме, а вокруг километры и километры безлюдных лесов, и ни единой живой души… Еще хотелось поразмышлять о том, как быстро человек привыкает к переменам, как к плохим, так и к хорошим… А еще о том, как плохо, когда рядом совсем никого нет, и как жутковато лежать одному в тишине… Ну, в общем, я хотел обо всем этом подумать, но не успел, поскольку едва мой организм почувствовал под собой горизонтальную плоскость, то мгновенно отключился от реальности.

Снилась всякая белиберда: рабочие будни в офисе, последний новогодний корпоратив, командировка в Тулу, Лев Николаевич Толстой в крестьянской одежде ведет под уздцы коня, затем какие-то шагающие молотки, снова пресловутый стол в поле, а вокруг него столпились инопланетяне, говорящие странными похрюкивающими голосами, такие страшные… Вдруг все это в один миг кануло в бездну, и я обнаружил себя сидящим, свесив в темноту босые ноги, на краю кровати и совершенно проснувшимся. Голоса инопланетян, правда, никуда не делись, только доносились они уже не из моей головы, а с улицы, через приоткрытую форточку. А потом начали скрестись в дверь, да так внезапно, что я аж подпрыгнул.

Что за чертовщина… Нет, не чертовщина, ни о каких аномалиях, конечно же, не может идти и речи. На участок пожаловали кабаны. Видимо, хрюшек чем-то привлекло мое появление, ибо до сего дня они сюда не заглядывали, по крайней мере, следов их я не видел, только на озере. Да и картошка целая, нераскопанная, а если бы они заходили и раньше… Черт, моя картоха!

Я кинулся к окну, выходящему на огород. В царящей за окном египетской тьме (часы на телефоне показывали начало третьего) ничего нельзя было разобрать, но, приглядевшись, я приметил чуть заметное копошение в районе картофельных борозд. Значит, эти свиньи уже принялись за свое грязное дело! Нужно их прогнать, но как? Никакого оружия у меня с собой нет. Огнем? Есть риск подпалить дом. Кидаться в них чем-нибудь тяжелым? Смешно.

В отчаянье я распахнул окно и принялся угрожающе кричать, пытаясь, если не прогнать пришельцев совсем, то, хотя бы, отпугнуть их от картошки. Но все было тщетным, мои крики действовали на свиней не сильнее, чем скрип старого флюгера на крыше соседского дома. Прошло уже минут пятнадцать, как я проснулся, и неизвестно сколько с тех пор, как кабаны оккупировали двор. Наверняка мои скудные запасы пасленовых уже перевариваются в ненасытных брюхах, которым нипочем даже тонна картошки! Оставалось сидеть до рассвета, топая ногами от собственного бессилия.

Но рассвета ждать не пришлось, помощь пришла, откуда не ждали. В ночной тишине, до того разбавляемой лишь негромким похрюкиванием да скрипом вышеупомянутого флюгера, вдруг раздался звук глухого металлического удара, после чего воздух буквально взорвался демоническим воем автомобильной сигнализации. Конечно же, я, как всякий ответственный автомобилист, включил на ночь защиту, пусть даже вокруг ни единой живой души. Какая тут началась паника среди свинюшек! Бешено визжа (судя по голосам, их было не меньше десятка) они кинулись врассыпную, снося все на своем пути, натыкаясь на ограду, путаясь в металлической сетке-рабице, отчаянно ища путь к спасению. Я ничего этого не видел, но мне хватило и тех звуков, что доносились с улицы. Хо-хо, так вам и надо, ветчина на ножках!

Скоро все стихло, но я решил выждать немного, мало ли. Лишь через двадцать минут рискнул приоткрыть дверь и увидел, что поле боя осталось за нами, враг позорно бежал. Посреди двора, грозно сверкая всеми своими уцелевшими фарами и габаритными огнями, меня радостно приветствовала моя верная Пенелопа. В правой двери у нее красовалась новая роскошная вмятина, оставленная каким-то слепым кабаном, который слишком увлекся подбиранием опавших груш. Что ж, как говорится, одной больше, одной меньше — страховой уже без разницы.

Решив, что сегодня ко мне уже точно никто больше не пожалует, я оставил осмотр владений и оценку ущерба на утро и пошел в дом, решив таки доспать. Но уснуть смог только под утро, когда небо на востоке уже начало светлеть.