Артур Гафуров - Глубинка

Обойдя дом с обратной стороны, я обнаружил, что источник музыки находится на втором этаже в крайнем окне справа. В нем также горел свет. Только подойдя вплотную я смог, наконец, разобрать мелодию и понял, что поют, кажется, по-японски. Притулился к стене, стараясь слиться с местностью, но полному слиянию препятствовал идущий изо рта пар: холодно, как-никак зима уже. Пока я размышлял, что предпринять дальше, над головой негромко проскрипела рама, и соседнее, неосвещенное окно открылось.

— Ты кто? — из оконного проема показалась детская головенка. Судя по голосу, девочка не испугалась, увидев под окнами незнакомого дядю.

— Тсс… — как можно доверительнее ответил я. — Я к Эльвире и Ане.

— Аааа! — обрадовалась девочка. — Я тебя знаю! Ты Филипп!

— Да, это я!

— А я Вероника!

— Ты сестра Эли? Очень приятно! — я старался, по возможности быть галантным. В конце концов, от этого ребенка сейчас зависит все: закричи она — и я покойник. — Только, пожалуйста, потише. Ты можешь их позвать?

— Сейчас, сейчас… — голова исчезла, а я остался ждать. Какая сговорчивая девочка!

Следующие три минуты показались вечностью. В любой момент меня могли заметить, и тогда все, каюк. Наконец, окно снова распахнулось, и к первой голове присоединилась вторая.

— Филипп!

— Эля!

— Филипп, Ани здесь нет! Она с папой.

— С каким еще папой? — не понял я.

— С моим… с нашим папой, — Эля выглядела взволнованной. — У него есть отдельный домик для работы. Вон там, за яблонями. Он ее с полчаса назад забрал.

— Забрал?

— Да, сказал, им нужно поговорить. Кажется, это как-то касается того неприятного милиционера, что дружит с ее братом.

— Ясно, спасибо, — не дожидаясь дальнейших разъяснений, я пошел по направлению к домику, нечеткий силуэт которого проступал сквозь деревья.

— Стой, подожди! Чего ты хочешь, Филипп?

— Чего хочу? — я обернулся и посмотрел на них. Две детские головы смотрели на меня с вниманием и легким испугом. Такие похожие, даже не верится, что одна вдвое старше другой. — Я просто заберу Аню и уеду.

— Хорошо… — Эля потупилась, а вот Вероника все также смотрела мне прямо в глаза. — Только, пожалуйста, не делай ничего плохого папе.

— Я обещаю.

— Спасибо тебе.

Идти было недалеко. Я преодолел небольшой яблоневый сад, но дальше начиналось открытое место, и подойти незаметно не представлялось возможным. Домик был совсем маленьким, размером с прицеп-трейлер. В единственном обращенном ко мне окошке тускло горел свет настольной лампы. Внезапно дверь домика открылась и меня окликнули.

— Филипп, иди сюда!

Голос был мужской, незнакомый, а потому откликаться я не спешил: мало ли кому кричат?

— Я знаю, что это ты. Только ты у нас занимаешься подобной ерундой. Выходи, ничего тебе не будет. Обещаю.

— Да и хрен с тобой, — что мне терять, раз уж попался? Уйти все равно не позволят. Разве что Витю предупредить, чтобы сматывал удочки. Но выстрелить в воздух я всегда успею.

— Вот и молодец, — одобрил голос, когда я отделился от яблони и пошел к домику. А оттуда навстречу мне уже бежала…

— Ты, придурок!.. — Аня бросилась ко мне на шею и обняла так крепко, словно я вернулся с того света. — Зачем ты пришел…?! Ты точно конченный…!

— Анечка… — ее поведение настолько не вязалось с ее же словами в мой адрес, что на несколько мгновений я просто «завис», не зная, что сказать. Аня же буквально повисла на мне, обвив шею руками и попутно обсыпая обсцентной лексикой. Видимо, она могла делать это бесконечно долго, ибо запас матюков у нее оказался достаточно обширным, но тут, к счастью, вмешался третий участник этой занимательной сцены.

— Аня права. Тебе давно уже следовало быть подальше от этих мест. И да, позволь представиться: Геннадий Романович Добренко. Мы знакомы, хотя вряд ли ты меня помнишь.

— Да, я вас не помню, — как можно ласковее отстранив от себя Аню, я попытался разглядеть лицо хозяина усадьбы. Оно мне ничего не сказало: обычный, с виду ничем не примечательный человек, не высокий, не низкий, ни усов, ни шрамов. Как сказал один мой знакомый: «Нет примет — живи без бед».

— Неудивительно, ты ведь был совсем малой, — улыбнулся Геннадий Романович. — А вот твои родители, да и твой старший брат Илья наверняка меня помнят. Но это не важно. Важно, что если тебе дорога твоя жизнь и жизнь твоей девушки, вы должны немедленно уехать. Сережа Лопарев — сын моего очень хорошего друга, с которым я не хотел бы ссориться. Ты знаешь, что он любит вашу Аню? Ваша недомолвка на дороге — сущий пустяк по сравнению с тем, что он сделает с тобой теперь.

— Любит… В каком смысле любит? — ошалел я.

А вот Аня, кажется, удивленной не выглядела.

— Думаю, она тебе все расскажет, но не сейчас.

— Подождите, подождите…

— Подождать можно, — ответил Добренко. — Только я не вижу в этом смысла. Вы достигли своей цели, вы проникли в Первоцветово. Теперь я прошу вас уйти.

Я почувствовал, что Аня взяла меня за руку.

— Филипп, родной…

— Подождите же! — я с трудом высвободил запястье. — А что вы скажете Лопар… Сергею?

— Я ему ничего уже не скажу, — мужчина снова улыбнулся, на этот раз как-то печально. — Через несколько часов мне придется уехать. Видишь ли, Филипп, другой твой брат, Андрей — ох и дельный парень, он всегда мне нравился! — сумел донести на меня людям, с которыми я едва ли сумею договориться. Так что мне ничего не остается, кроме как уйти с насиженных мест. Жаль, я здесь уже привык, да и дети тоже. Правда, близнецы и Эля явно скучают… но ничего, на новом месте им будет лучше.

— Да… Возможно… — пробормотал я.

Видимо, Геннадий Романович еще не в курсе, каким путем я проник в усадьбу, но, судя по всему, ему это не очень-то интересно.

— Обрати внимание, — продолжил он. — Я знаю, что это ваша семейка так навредила мне. Навредила по-крупному, смею заметить. Но я не трону вас, как не трогал до того, насчет этого можете не беспокоиться. А вот Сережу берегитесь. Он неконтролируем, а потому опасен.

«Не он один. У самого сынишки выросли — тоже палец в рот не клади».

— Наверное, я должен сказать спасибо? — осведомился я.

— Не говорите ничего, просто уходите, как пришли. И не попадайтесь на глаза жильцам, особенно — моим сыновьям.

— Геннадий Романович, простите, — я не мог не спросить. — Вы знали, что ваши сыновья виновны в смертях людей? Знали и покрывали их? И это по вашему распоряжению вскрыли забытую всеми воронку: чтобы можно было прятать улики?

— Значит, и ты уже знаешь… — задумчиво протянул Добренко. — Тогда ты очень глупо поступаешь, говоря мне об этом сейчас, когда я уже отпустил вас. Очень глупо. Впрочем, все равно. Они психически больны, их не посадят. И да, воронка здесь совершенно ни при чем.