Джером Джером - Мистрис Корнер берет свои слова обратно

— Вы вернулись домой пьяный — очень пьяный, — сообщила ему мисс Грин: — в два часа утра. Шум, который вы подняли, вероятно, разбудил половину улицы.

Из полуоткрытых губ вырвался стон.

— Вы потребовали, чтобы Эмэ вам сварила горячий ужин.

— Я потребовал! — Мистер Корнер бросил взгляд на стол. — И она… она сделала это!

— Вы были очень буйны, — объяснила мисс Грин. — Мы ужасно испугались вас, все трое.-

Смотря на жалкую фигуру, стоявшую перед ней, мисс Грин лишь с трудом могла поверить, что несколько часов тому назад она на самом деле испугалась его. Только сознание долга сдерживало её желание расхохотаться.

— Сидя тут и ужиная, — беспощадно продолжала мисс Грин, — вы велели ей принести приходо-расходные книги.

Мистер Корнер уже перешел ту грань, когда что-либо могло удивить его.

— Вы прочли ей нотацию насчет ведения хозяйства.

В глазах подруги мистрис Корнер мелькал лукавый огонек. Но в это время молния могла бы сверкнуть перед глазами мистера Корнера, и он бы не заметил её.

— Вы ей сказали, что она не умеет считать, и заставили ее ответить вам таблицу умножения.

— Я заставил ее… — Мистер Корнер говорил бесстрастным тоном человека, желающего только узнать, что происходило. — Я заставил Эмэ ответить таблицу умножения?

— Таблицу умножения на девять, — подтвердила мисс Грин.

Мистер Корнер опустился на стул, уставившись застывшим взглядом в мрачное будущее.

— Что мне делать? — сказал он. — Она никогда не простит меня; я ее знаю. А вы не смеетесь надо мной? — воскликнул он с внезапным и проблеском надежды. — Я действительно сделал всё это?

— Вы сидели на этом самом стуле, на котором сидите сейчас, и ели яичницу, а она стояла перед вами и отвечала таблицу умножения. Под конец вы заснули, и я уговорила Эмэ тоже пойти прилечь. Было уже три часа ночи, и я полагала, что вы не будете в претензии на это.

Мисс Грин пододвинула себе стул, оперлась локтями о стол и в упор посмотрела на мистера Корнера. В глазах закадычной подруги мистрис Корнер, бесспорно, мелькал лукавый огонек.

— Надо полагать, что вы больше не будете этого делать, — сказала мисс Грин.

— Неужели вы считаете возможным, чтобы она простила мена? — воскликнул мистер Корнер.

— Нет, не думаю, — ответила мисс Грин. Лицо мистера Корнера снова вытянулось — По-моему, самый лучший способ для вас был бы простить ее.

Эта мысль даже не показалась забавной мистеру Корнеру. Мисс Грин оглянулась, дабы убедиться, что дверь плотно закрыта, и несколько секунд прислушивалась, всё ли тихо в доме.

— Помните, — начала мисс Грин, из вящей предосторожности понизив свой голос до шепота, — помните разговор за завтраком в первый день моего пребывания у вас, когда Эмэ сказала, что вы были бы гораздо лучше, если бы при случае выпивали лишнее.

Да, этот разговор медленно всплыл в памяти мистера Корнера. — Но ведь Эмэ сказала только «пропускать чарочку-другую», — с отчаянием напомнил мистер Корнер.

— Ну что же, вы как раз и пропустили чарочку, — продолжала мисс Грин. — А, кроме того, Эмэ в действительности думала о большем, но только ей не хотелось называть это настоящим именем. Позже, когда вы ушли, мы с ней еще говорили об этом. Она сказала, что готова отдать что угодно, лишь бы вы стали более похожи на обыкновенных мужчин. А таково её понятие об обыкновенных мужчинах.

Медленность понимания мистера Корнера разозлила мисс Грин. Она перегнулась к нему через стол и тряхнула его за плечо: — Неужели вы не понимаете? Вы это сделали нарочно — чтобы проучить ее. Ей следует просить прощения, а не вам.

— Вы полагаете…?

— Я полагаю, что если только вы поведете дело как следует, вы за всю жизнь не совершите ничего лучшего. Уходите из дома раньше, чем она проснется. Я ей ничего не скажу. Мне, впрочем, и некогда будет, мне надо попасть на десятичасовой поезд. Когда же вы вечером вернетесь домой, заговорите с ней первый. Вот что вам надо сделать. — И восхищенный мистер Корнер в порыве благодарности обнял и поцеловал добрую подругу, прежде чем понял, что делает.

В тот вечер мистрис Корнер сидела в гостиной, поджидая своего супруга. Она была одета по-дорожному, а вокруг губ легли складки, хорошо знакомые Христофору, так что при виде их у него в первую минуту душа ушла в пятки. Но к счастью для себя он вовремя оправился и подошел к жене с улыбкой. Правда, это была не та улыбка, которую он репетировал целый день; но уже самый факт какой бы то ни было улыбки так изумил мистрис Корнер, что слова замерли на её устах, и важное преимущество первого слова осталось за мистером Корнером.

— Ну что, — весело начал он, — как тебе понравилось?

В первую минуту мистрис Корнер испугалась, не достиг ли новый недуг её супруга хронической стадии, но его улыбающееся лицо успокоило ее — по крайней мере до некоторой степени.

— Когда ты хочешь, чтобы я еще раз «пропустил чарочку»? Ведь ты не забыла, — продолжал он, отвечая на изумленный взгляд жены, — наш разговор за завтраком — в первый день после приезда мисс Грин. Ты указывала, насколько я буду интереснее и привлекательнее, если изредка буду напиваться! — Внимательно наблюдая за женой, мистер Корнер мог заметить, что мистрис Корнер понемногу припоминает.

— Я не мог раньше доставить тебе это удовольствие, — пояснил мистер Корнер; — так как моя работа требовала свежей головы, а я не знал наверное, как на меня подействует вино. Но вчера я сделал всё, что мог, и надеюсь, что ты довольна мной. Хотя, если бы ты мне разрешила повторять это не чаще двух раз в месяц — по крайней мере на первое время, пока я не привыкну больше, — я был бы тебе очень благодарен, — закончил мистер Корнер.

— Ты хочешь сказать… — промолвила мистрис Корнер, поднимаясь с места.

— Я хочу сказать, милочка, что с самого первого дня свадьбы ты ясно показывала мне, что считаешь меня мокрой курицей. Свое понятие о мужчинах ты составила по глупым книгам и еще более глупым пьесам, и очень мучаешься, что я не похож на других мужчин. Ну что же, я тебе показал, что тоже могу быть похож на них, если ты обязательно хочешь этого.

— Но ты вовсе не был похож на них, — возразила мистрис Корнер, — ни капельки.

— Я сделал всё от меня зависящее, — сказал мистер Корнер, — Но люди не могут быть совсем одинаковы. Я в пьяном виде таков.

— Я вовсе не говорила, быть пьяным…

— Но ты подразумевала это, — прервал ее мистер Корнер. — Мы говорили о пьяных. В пьесе герой был пьян. Ты находила его очень занимательным.

— Он и был занимательным, — упорствовала мистрис Корнер; вся в слезах. — Я подразумевала такого рода пьяных.

— Жена не находила его занимательным, — напомнил мистер Корнер. — В третьем акте она грозит ему, что вернется к матери, каковая мысль, очевидно, пришла в голову и тебе, насколько я могу судить, найдя тебя здесь в полном дорожном костюме.