Наталья Поваляева - Издержки профессии, или Перемена участи

С тех пор минуло много лет, которые Гай Хорбари употребил со всей возможной пользой, всячески совершенствуя практические навыки и приобретая новые знания в своей профессиональной сфере. Деньги Гая не интересовали – будучи весьма состоятельным человеком (спасибо двадцати семи банкам!), он жил в скромном домике на тихой улочке в западной части Лондона, тратил мало, одевался опрятно, но неприметно, так что в толпе клерков, ранним утром спешащих на службу, вы бы ни за что не выделили его. Что действительно захватывало мистера Хорбари – так это процесс добывания денег. Он отлично знал конструкцию новейших английских, американских, французских и бельгийских сейфов, и не было на свете такого замка, который не покорился бы ловким рукам Гая Хорбари.

В тот день – а точнее, в то раннее утро, поскольку Гай Хорбари любил работать за пару часов до начала присутствия – все шло по заведенному, давно отработанному плану. Предстояло взломать несгораемый шкаф производства фирмы «Сайлас Херринг и компания» – детская забава для такого мастера, как мистер Хорбари. Неторопливо вынул он из кожаного футляра особый стетоскоп с чрезвычайно деликатной сердцевиной, как вдруг словно бы кто-то невидимый набросил на Гая Хорбари железный обруч, намертво прикрутивший локти к бокам. От неожиданности Гай выронил стетоскоп на каменный пол банковского хранилища. Внутренности погибшего прибора хрустально звякнули напоследок.

Именно в этот момент Гай и заметил ангела.

Небольшой – величиной с куклу, каких Гай видел в витрине «Хэмлиз», – он сидел верхом на сейфе, расправив белые крылья и болтая ногами.

Некоторое время Гай и ангел молча смотрели друг на друга, при этом каждый думал о своем. «И ведь не пил же никогда, и табаку не курил и не нюхал даже», – думал Гай, с тоскою глядя то на ангела, то на разбитый стетоскоп. «Dignare, Domine, die isto sine peccato nos custodire», – думал ангел, легонько покачиваясь из стороны в сторону.

Наконец Гай, которому надоело бороться с невидимым обручем, сковывающим движения, решил начать беседу:

– Ну, чего тебе надо, видение? Стетоскоп мой ты уже угробил, новый не меньше месяца делать будут…

– Я ангел, а не видение! Спой со мной, Гай Хорбари! – молвил ангел, сверкая голубыми глазами.

Гай от изумления только рот раскрыл, но ангел уже затянул тоненьким голоском «Ближе, Господь, к Тебе». Еще больше изумился мистер Хорбари, когда услышал собственный голос, старательно выводящий: «Там лестница наверх, к свету ведет. Страхи оставлю здесь, вся печаль сойдет».

К концу гимна Гай с ангелом отлично спелись, так что «Te Deum», последовавший за первым гимном, они уже исполнили, как заправские певчие, а когда второй гимн окончился, ангел исчез. Одновременно с ангелом исчез и стягивающий локти обруч. Гай размял руки, вынул из кармана сюртука часы. До открытия банка оставался всего час, а значит, пора было уносить ноги.

Аккуратно собрав обломки стетоскопа, Гай Хорбари выбрался из банковского хранилища в маленький переулок, провонявший плесенью и гнилой капустой. Пять раз повернув налево и один раз направо, Гай вышел на Стрэнд, где быстро поймал кэб и отправился домой. Дома же он повалился на кровать, словно подкошенный, и проспал ровно сутки. Проснувшись, Гай припомнил все, что случилось с ним в хранилище «Лондонского и Валлийского кредитного банка», покачал головой, словно отгоняя странные события минувшего дня, и решил нанести визит знакомому умельцу, который всегда делал для Гая особенно сложные инструменты – нужно было заказать новый стетоскоп.

Однако стоило Гаю только подумать про стетоскоп, как он, сам того не желая, громко запел «С ангелом за руку вверх я взойду». И с того момента всякий раз, стоило мистеру Хорбари лишь подумать о банках, сейфах или инструментах для их взлома, он тут же начинал петь гимны. Нередко эта напасть приключалась с ним на улице – идя мимо какого-либо банка, Гай не мог не подумать о том, какой модели в нем сейфы и за сколько минут он мог бы их вскрыть. А подумав, затягивал песнопение. Прохожие с удивлением косились на набожного господина, который не может дотерпеть до ближайшей церкви и распевает гимны прямо посреди оживленной улицы, и Гаю приходилось поспешно ретироваться в переулки и подворотни.

Так продолжалось недели две, как вдруг однажды на Оксфорд-стрит к поющему возле банка «Барклай» Гаю подошел священник и спросил:

– Милейший, а вы не хотели бы петь в церковном хоре?

Так Гай Хорбари стал певчим в церкви Святого Мартина в полях, и вскоре слава о его чудесном пении разнеслась далеко за пределами прихода. Из разных концов Лондона приезжали желающие послушать гимны в исполнении мистера Хорбари, а по большим праздникам – особенно в Рождество и на Пасху – народу собиралось столько, что многим приходилось располагаться на улице.

Гай же Хорбари, не утратив интереса к сейфам и замкам окончательно, но охладев к процессу их взлома, стал в свободное от пения время конструировать новые модели несгораемых шкафов. Интересно при этом отметить, что теперь, когда он думал про сейфы в ключе созидательном, а не разрушительном, неконтролируемое пение гимнов его больше не беспокоило!

Однажды мистер Грегори Дунс, хозяин мастерской по пошиву одежды для джентльменов, проглотил пуговицу.

«Ну, не смешите! – скажете вы, махая руками. – Разве это новость?! Ведь каждую минуту по всему Соединенному Королевству сотни – если не тысячи! – портных проглатывают пуговицы, булавки и прочую мелочь! Да что там мелочь – вот, говорят, в Девоншире был случай: один портной случайно проглотил недошитый редингот! Об этом даже была заметка в «Девонширской хронике» от 23 июня 1897 года! А вы говорите – пуговица!»

Все это, конечно, так, однако в истории мистера Дунса есть ряд любопытных деталей, заслуживающих внимания.

Но не будем забегать вперед. Для начала осмотримся на месте событий.

Мастерская мистера Грегори Дунса располагалась на первом этаже старого четырехэтажного дома по Уивер-стрит. На деревянной вывеске, которую не подновляли как минимум лет десять, была изображена катушка ниток с воткнутой в нее иглой, а вокруг этой незамысловатой символики портняжного ремесла шла темно-синяя надпись кривыми буквами: «Грегори Дунс. Платье для джентльменов. Пошив на заказ».

Вся мастерская состояла из двух комнат. Большую часть первой занимал деревянный помост под широким окном, выходящим на улицу – на этом помосте, скрестив ноги, словно йог, с рассвета до заката сидел хозяин мастерской и шил очередной сюртук или жилет. Здесь же, рядом, лежали раскроенные части будущего платья, ножницы, нитки, коробочки с пуговицами и булавками, портняжный мел и прочие материалы и инструменты, которые могли в любой момент понадобиться в работе. Напротив окна, у стены, стоял грубо сработанный стеллаж, на котором лежали отрезы материи. Справа от стеллажа помещался старый манекен – мыши кое-где прогрызли холщовую обивку, и на пол из дыр то и дело просыпались опилки. Слева от стеллажа была дверь, которая вела в крошечную каморку, что служила портному одновременно столовой, спальней и туалетной комнатой.