Роберт Грейвз - Уик-энд в Кам-Татэс

Я не стал бы ворошить эту историю — честно говоря, в ней нет ничего особенного, — если бы ее искаженная версия уже не получила широкого распространения. Потому-то я должен изложить все так, как было на самом деле. И сразу скажу: девушка мне очень понравилась. Дело вовсе не в том, что она выглядела, словно модель с обложки журнала. Будь у нее нога на протезе, или стеклянный глаз, или всего один зуб… Впрочем, о зубах чуть позже.

Я, конечно, выглядел идиотом… Но она — она вела себя просто молодцом; не закатила истерику, как сделала бы на ее месте любая другая девица, и даже не бросилась к телефону. Сначала убрала эту жуткую тяжесть с моих колен. Какое счастье, что она сумела с первого взгляда оценить все происшедшее! А ведь мало того, что я выглядел, как идиот, — меня с полным основанием можно было таковым и назвать. Застрять с разболевшимся зубом в субботу вечером в такой дыре, как Кам-Татэс! Но начнем по порядку.

Вся беда в том, что я оказался там в полном одиночестве; никто в городке не знал меня, и потому мое отсутствие никого не обеспокоило. Я приехал в Кам-Татэс на рыбалку — зачем же еще сюда приезжать? Ну так вот, зуб начал давать знать о себе в пятницу, когда я уже укладывался спать в номере гостиницы. Однако я решил, что это несерьезно, и успокоил его таблеткой. В субботу я встал ни свет ни заря и, прихватив с собой бутылочку с аспирином и изрядное количество бутербродов, отправился на берег озера, воды которого, как я надеялся, кишмя кишели крупной рыбой.

После полудня зуб внезапно проснулся и начал напоминать о себе. К тому времени я успел подсечь пару приличных рыбин — хотя и не столь крупных, как обещалось в путеводителе; жаль только, что обе сорвались. Моя ошибка заключалась в том, что я решил попытать счастья в третий раз. И это в субботу вечером! Только вернувшись в Кам-Татэс, в котором всего-то и есть, что пять пабов (один хуже другого), полицейский участок, почта и отделение какого-то банка — хотя некоторые считают, что это совсем неплохо для такой глуши, — я решил отправиться к местному стоматологу, мистеру Грифиту Грифитсу, чья медная табличка красовалась неподалеку от гостиницы.

Представьте себе, он был дома! И, судя по его словам, всегда работал в субботу вечером, поскольку как раз в это время у кого угодно может случиться что угодно. Но совсем недавно на рыбалке он поскользнулся на мокром камне и за свой азарт поплатился сломанной левой рукой. К несчастью, он был левша.

— Давайте хотя бы взглянем на него, — предложил он. — О-о-о, так это зуб мудрости. Увы, никаких шансов спасти его. Будь моя рука здорова, я бы в два счета справился с ним.

Как в таком случае поступил бы на моем месте всякий здравомыслящий человек? Конечно, нанял бы машину до небольшого городка Денби, находившегося в тридцати милях отсюда, и завтра, возможно…

— Неужели здесь никто не в состоянии вырвать зуб? — взмолился я. — Кузнец, например. Или парикмахер. Ветеринар… Под вашим руководством, разумеется?

— В самом деле, — почесал в затылке мистер Грифит Грифитс, — учитывая, как говорится, сложившиеся обстоятельства, можно было бы попробовать уговорить мистера Роуланда Роуландса, нашего ветеринара, заняться вами. В конце концов он постоянно практикуется на овцах.

Увы, мистер дважды-Роуланд успел уехать на последнем автобусе в Денби к своей… кем бы она ему ни приходилась.

Мистер Грифит Грифитс задумчиво потер правой рукой свой заросший щетиной подбородок — пользоваться услугами местного прикмахера он, очевидно, считал ниже своего достоинства.

— Что ж, может быть, старина Ван-дер-Пэнт рискнет взять на себя роль доброго самаритянина, — сказал он. — Он тоже англичанин и еще пятнадцать лет тому назад работал в Кам-Татэсе зубным хирургом. Именно у него я и купил свою практику. Очень приятный в общении джентльмен, хотя живет отшельником и не знает ни слова по-уэльски.

Поскольку последнее обстоятельство никоим образом не могло служить помехой делу, я со всех ног поспешил к коттеджу на Рододендрон-лэйн. К тому моменту мой зуб…

И опять мы ошиблись. Мистер Ван-дер-Пэнт был дома, но прошло добрых десять минут, прежде чем он открыл дверь — и то по счастливой случайности, поскольку был туговат на ухо и не слышал моих настойчивых звонков. Можете представить, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы объяснить ему, ради чего я пришел…

Комната была похожа на… Трудно даже подобрать эпитет. Жуткое зрелище, поверьте. Паутина, напоминающая разросшиеся тропические ползучие растения. Запыленное стоматологическое кресло. Покосившиеся ставни. Могильный холод. Запах мышей. И мыши. Поржавевшие плевательница и стойка для инструментов. Штукатурка, клочьями отваливающаяся с потолка. Ободранные обои. Но во всем этом была какая-то особая прелесть.

Я помог врачу заменить давно перегоревшую электрическую лампочку в люстре и прокричал ему в самое ухо:

— Прошу вас, не разжигайте огонь в камине!

— Свет может погаснуть, — борясь с одышкой, ответил мистер Ван-дер-Пэнт. — Жаль, что это зуб мудрости. Но еще хуже, что у меня нет обезболивающего…

К счастью, щипцы нашлись почти сразу. Мистер Ван-дер-Пэнт вытер тонкий слой масла, которым они были покрыты, внимательно оглядел их, и на его лице отразилось удовлетворение: инструментом еще вполне можно пользоваться.

И хорошо бы побыстрее — ведь к тому времени мой зуб мудрости… Впрочем, я, наверное, повторяюсь. Как жаль, как жаль, сокрушался мистер Ван-дер-Пэнт. Самые хорошие щипцы мистер Грифит Грифитс купил у него вместе с практикой. Поэтому ему потребуется еще одно небольшое приспособление, чтобы зафиксировать мои челюсти. Тогда он сможет работать увереннее. Годы, знаете ли, берут свое.

Не могу ли я сидеть спокойнее? Да, он прекрасно знает, что рассек мою губу, но это произошло только потому, что в тот момент я неожиданно дернулся.

Следующие три минуты просто не поддаются описанию.

Мистер Ван-дер-Пэнт скоро убедился, что ничего не добьется со своими щипцами. Ох уж эти щипцы!

Зуб, очевидно, сгнил, и мистер Ван-дер-Пэнт сумел всего лишь откусить его верхушку. О, ничего страшного, теперь надавим чуть сильнее и заберемся поглубже, в самую десну. Конечно, будет немного больно, но придется потерпеть. И не могу ли я все-таки сидеть смирно? А может быть, я позволю привязать себя к креслу? Его сердце давно пошаливает, и мои судороги…

— Можете связать меня по рукам и ногам, только выдерните к черту этот проклятый зуб! — взмолился я.

Мистер Ван-дер-Пэнт, конечно, ничего не услышал, но без труда уловил смысл сказанного и отправился за длинным электрическим проводом, которым крепко, по-моряцки, связал меня. Пробило уже половину седьмого вечера, и, помнится, мне показалось весьма странным, что он начал рассказывать о знаменитом убийце, некоем Крэппене, который, оказывается, был его коллегой. Последние слова, которые произнес мистер Ван-дер-Пэнт, были: