Лео Таксиль - Священный вертеп

Такова была подоплека доблестного восстания гезов. Возмущенные патриоты в ответ на злодейский акт короля сжигали церкви, монастыри, убивали священников. Но как бы ни были жестоки их действия, все это было слабым отражением того, что проделывала партия католиков.

Сопротивление католиков было сломлено, восставшие патриоты одержали победу.

Регентша была поставлена перед необходимостью отказаться от услуг инквизиции и издать эдикт о свободе совести.

Это произвело неслыханный эффект. Гезы успокоились. И хотя они еще не сложили оружия – на случай оборонительных мер, – но все же были настроены миролюбиво, и восстание могло бы закончиться, если бы папа не навязал свою волю сестре Филиппа и она вторично не нарушила бы данное ею слово.

Узнав о событиях во Фландрии, Пий пятый немедленно приказал Маргарите уничтожить эдикт и двинуть отборную армию против мятежников, угрожая на сей раз в случае неповиновения отлучением самой герцогини Пармской. Одновременно папа отправил испанскому королю письмо, где упрекал регентшу в снисходительности. Непрерывно посылая один указ за другим, он советовал, настаивал, требовал предпринять решительные меры против реформаторов.

«Надо утопить всех в море, – заканчивал он одно из своих посланий, – пусть меч и огонь превратят в пустыню их плодородные поля и сровняют с землей зазнавшийся город, дабы истинные христиане возликовали, радуясь торжеству нашей веры».

Филипп второй поспешил изъявить покорность и отправил во Фландрию грозную армию под командованием неумолимого герцога Альбы, который полностью оправдал доверие правителя и святого отца.

Получив широчайшие полномочия, защитник католицизма отдал приказ о поголовном аресте всех граждан: вынес смертные приговоры сеньорам с конфискацией имущества (состояние казненных перешло в казну наместника, и он выстроил крепости вокруг городов). Вслед за тем полновластный хозяин поспешно принялся умерщвлять несчастных, переполнивших тюрьмы. Никогда еще казни не совершались столь молниеносно.

Герцог Альба учредил «трибунал смерти», целью которого было уничтожение всех обвиняемых, вне зависимости от их пола, возраста и даже религии. «Все бельгийцы заслуживают смерти, – писал наместнику скорее кровью, чем чернилами, Филипп второй, – протестанты за то, что разрушили церкви, а католики за то, что не оказали должного сопротивления».

Приняв бразды правления, Альба в точности следовал инструкции короля.

В городах и селах замелькали виселицы, костры, плахи, даже на дорогах гнили привязанные к деревьям трупы. Казни длились несколько месяцев. Однажды за один лишь день, между восходом и заходом солнца, сожгли, обезглавили, четвертовали более шестисот граждан. Знатных вельмож, не подчинившихся декрету, постигла та же участь.

Более тридцати тысяч кальвинистов бежали в Германию и во Францию, спасаясь от смерти.

Очутившись в безопасности, изгнанники подняли голову и стали готовиться к тому, чтобы с оружием в руках освободить отечество от тирании Альбы. Большинство французских гугенотов присоединились к ним. Принц Вильгельм Оранский и его брат Людовик возглавили армию.

К несчастью, войска Альбы были многочисленнее и дисциплинированнее. Уже на подходе к Брюсселю протестанты потерпели поражение и были вынуждены бежать во Францию.

Свой триумф герцог Альба решил отметить новыми казнями.

Триумф испанской армии переполнил сердце папы радостью. Он разослал поздравительные грамоты всем палачам Фландрии, восхваляя их усердие. За безжалостное истребление гезов папа вознаградил герцога Альбу шляпой, украшенной драгоценными камнями, и почетной золотой шпагой с надписью: «Доблестному победителю ереси». Благодарный герцог, воздвигнув себе памятник в Антверпене, приказал высечь на цоколе эти слова.

Взаимная привязанность этих злодеев вполне закономерна.

Его святейшество Пий пятый мог потирать руки от удовольствия и благодарить провидение, ибо в то время, как герцог Альба истреблял еретиков во Фландрии, благословенный король Карл девятый с помощью своей матери Екатерины Медичи, фактической правительницы Франции, творил богоугодные дела.

Пий пятый не только зорко следил за политикой французского короля, но и снабжал его деньгами из собственной казны. В то время во Франции шла война с гугенотами, и в таком святом деле алчность отступала перед ненавистью. Когда король, втянутый в игру мощных сил, обнаруживал нерешительность, Пий пятый немедленно подстегивал его словами такого рода: «Именем Христа мы повелеваем вам повесить или обезглавить взятых вами пленников, независимо от их звания, пола и возраста, не поддаваясь чувству жалости. Ибо как невозможно существование мира между сыновьями сатаны и детьми света, так невозможно допустить, чтобы племя нечестивых размножалось впредь. Никакой пощады еретикам: самым справедливым делом во имя нашего бога является пролитие крови врагов католической религии. Пусть потоками льется кровь на алтарь всевышнего. Пусть страх охватит сердце того, кто не повинуется!» Войска гугенотов потерпели крупное поражение. Но маршал, возглавлявший армию палачей, вместо поздравлений, на которые он рассчитывал, удостоился гневных упреков папы: сколько он ни перебил еретиков, не все оказались убиты – некоторые спаслись бегством.

На помощь маршалу Пий пятый направил одного иезуита. Верный ученик Лойолы был человеком методичным. Сначала, как обычно, запылали костры, но этот избитый способ он нашел слишком простым и скорым. Он обрек мужчин на пытки, приказав сдирать кожу с живых. Что же касается женщин и детей, то их пытками он руководил самолично.

Мы воздерживаемся пересказывать зверства этого садиста.

Святой отец, узнав о выполнении его инструкции, наконец-то почувствовал удовлетворение.

Папа ликовал. Во всех церквах шли торжественные богослужения. Считая, что гугеноты во Франции окончательно разбиты, папа собирался отозвать свою гвардию.

Однако вскоре радость сменилась яростью: в Рим пришли дурные вести – на юге армия гугенотов двинулась форсированным маршем к западным границам Франции, угрожая Парижу. Екатерина Медичи, опасаясь осады столицы, предложила прекратить военные действия. Помимо общей амнистии правительство готово было возвратить конфискованные земли и разрешало протестантам открыто совершать богослужения, а также занимать шесть должностей в парламенте. Кроме того, в их руках оставались четыре крепости.

Уступки, сделанные в пользу гугенотов, казались католикам чрезмерными. Но Екатерина Медичи писала святому отцу, что мирный договор – лишь тактический вольт и что она и ее сын принимают меры для нанесения гугенотам последнего, сокрушительного удара.