Лео Таксиль - Священный вертеп

«Философия истории» и «Восточный деспотизм» Вольтера.

Войдя во вкус, епископы объявили, что только церковь имеет право обучать детей.

В те времена они еще молчали о знаменитых правах отцов семейств, которыми так кичатся сегодня добрые клерикалы. Далее они приняли еще несколько решений, основанных на том же принципе – примате католической церкви.

Парламент отменил решения ассамблеи прелатов. Тогда клирики обратились к королю, который аннулировал судебный указ. Легко воспламенявшийся Людовик пятнадцатый на мгновение проникся раскаянием и в этом настроении был готов пойти на всевозможные уступки церкви. Но победа, одержанная духовенством, превратилась скоро в их поражение. Король вдруг увлекся некой мадемуазель де Роман; ее прекрасные глазки рассеяли мрачные мысли монарха и заставили позабыть про иезуитов, епископов, папу – словом, про все, что не интересовало его новую любовницу.

Парламент сумел воспользоваться ситуацией и в конце концов добился запрещения ордена. Иезуиты, ранее уже высланные из Парижа, были теперь вообще изгнаны из Франции. Они нашли приют во владениях святого отца. Тогда-то Клименту тринадцатому и пришлось пожалеть о своей чрезмерной доброте по отношению к иезуитам и о том, что он так рьяно защищал их от нападок.

Португалия, Испания и Франция избавились от благочестивых отцов, которые, естественно, бросились к своему высокому покровителю.

Орда иезуитов наводнила Италию, что причинило папе немало тревог. Он с горечью наблюдал за тем, как доходы с его земель стекаются в руки сынов Лойолы.

Опасаясь полного разорения, он был вынужден прибегнуть к радикальной мере – выдворить иезуитов из своих владений. Но папа был достаточно тонким политиком и прекрасно знал, как опасно приводить в ярость членов всемогущего сообщества.

Поэтому, отдавая распоряжение о выезде, он обещал иезуитам свое покровительство в тех странах, где они захотят обосноваться. Он опубликовал буллу, заранее отлучавшую от церкви тех монархов, которые откажут благочестивым отцам в убежище и в прежних привилегиях. Но папские громы и молнии уже никого не устрашали и не помогли иезуитам.

После смерти Климента тринадцатого папой стал Антонио Ганганелли, принявший имя Климента четырнадцатого. Он был сыном врача, получил образование у иезуитов, но принадлежал к ордену францисканцев.

Он не принимал участия в церковных распрях при Клименте тринадцатом, так как неодобрительно относился к иезуитам, которым тот покровительствовал. Вступив на престол и ознакомившись с решениями правительств, изгнавших иезуитов, он в 1773 году издал указ, уничтожавший ненавистный орден. В результате Рим помирился со всеми католическими государствами Европы. Климент четырнадцатый был уверен, что иезуиты расправятся с ним. Так оно и вышло: вскоре после этого знаменитого указа он скончался. Современники не сомневались в том, что папу отравили.

После довольно длительных дебатов на римский престол был избран Пий шестой. Он происходил из графского рода и в отличие от своего предшественника питал самые горячие симпатии к иезуитам (поэтому он занимал высокую должность министра двора при Клименте тринадцатом). Мракобес, он, однако, не мог не считаться с требованиями времени. Для его понтификата характерны постоянные колебания и полумеры как в светской, так и в церковной политике.

Что же касается его частной жизни, то здесь он полностью восстановил славные традиции многих своих предшественников. Оба его незаконнорожденных сына были осыпаны милостями.

Сыну Людовику он пожаловал графский титул и предоставил неограниченное право черпать деньги из апостольской казны. Это дало возможность Людовику, склонному к коммерческой деятельности, пуститься в грандиозные спекуляции зерном.

Прекрасная деятельность для сына святого отца!

Впрочем, еще неизвестно, кому отдать предпочтение в этой прелестной семейке. В семейных развлечениях принимали участие папа, его сестра, бывшая одновременно и его любовницей, их сыновья (они же и фавориты!) и девица замечательной красоты, приходившаяся Пию дочерью. Ее мать состояла с ним в любовной связи, когда он еще был кардиналом.

Не испытывая ревности, все они сожительствовали, меняя партнеров, словно вальсируя на балу, Пию шестому даже пришла в голову счастливая мысль соединить законным браком своего возлюбленного со своей любовницей, то есть поженить брата с сестрой, ибо сам был отцом обоих.

Новобрачные были осыпаны папскими милостями и подарками. Несколько ранее папа пожаловал молодому человеку титул герцога де Браччи.

В качестве свадебного дара святой отец преподнес драгоценный ларец, содержавший десять тысяч золотых дублонов, четки, бриллианты невероятной ценности, коллекцию медалей, украшенных драгоценными камнями. Кроме того, он подарил ему земли, дворцы, изумительное столовое серебро, конфискованное у сеньоров и прелатов, впавших в немилость.

В доказательство своей преданности первосвященнику многочисленные кардиналы, епископы, аристократы и апостольские чиновники сочли себя обязанными выразить герцогу и герцогине де Браччи чувства почтительной симпатии и презентовать множество богатых даров. Несколько залов Ватикана были переполнены ими.

Пий шестой к тому же решил воскресить старинную папскую традицию и привлечь к участию в столь знаменательном событии иностранные королевства.

Как раз в это время разрешились от бремени принцесса Астурии и французская королева. Обоим королевским отпрыскам он послал от своего имени и от имени своей племянницы священные пеленки. Несмотря на этот святой дар, одному из младенцев предстояло лишиться трона, на который ему по праву рождения надлежало взойти.

В обмен на свою не слишком дорогостоящую посылку корыстный папа надеялся получить богатые подарки для своих обожаемых детей. И действительно, версальский и мадридский дворы поспешили изъявить признательность за любезность первосвященника, и на молодых супругов посыпались деньги и драгоценности.

Как и в былые времена, Ватикан каждую ночь превращался в вертеп. В оргиях кроме первосвященника, его дочери и двух сыновей принимали участие смазливые пажи, дамы, куртизанки, прелаты, высокие должностные лица и… поварята. Привязанности Пия шестого были разнообразны: от церковной и светской аристократии до юных поварят на кухне, к которым он особенно благоволил.

Ежедневно по нескольку часов он проводил за своим туалетом, красил губы, румянил щеки, умащивал телеса дорогими благовониями и рядился в дорогие кружева, как самая кокетливая куртизанка. У него бывали приступы ужасного гнева, если слуге не удавалось одеть его по вкусу. Тогда он разражался грубой бранью, раздавал пощечины и пускал в ход кулаки. Однажды он чуть было не убил портного за плохо сшитое платье.