Ману Джозеф - Серьезные мужчины

Ачарья испустил негромкий стон: «Снова-здорово». Однако Намбодри настаивал.

– У нас на Исполинское ухо очень много запросов от радиоастрономов со всего света, – сказал он. – Тебе стоит хорошенько подумать. Придется разрешить поиск инопланетного сигнала Исполинским ухом. Даже у нас в Институте астрономы недовольны запретом.

– Я никому не позволю применять Исполинское ухо для чепухи, – сказал Ачарья и обвел комнату спокойным взглядом.

– Университеты предлагают очень симпатичные суммы за использование, – сказал Намбодри с некоторым отчаянием, хотя собирался быть настойчивым сдержанно.

– Мы этим занимаемся не из-за денег. Мы ученые, – отозвался Ачарья.

– Но, Арвинд, нам нужны средства.

Намбодри выбрал слово «средства» не просто так. В Институте на деньги смотрели свысока. А вот «средства» уважали.

Ачарья глубоко вдохнул. Не нравилась ему настойчивость в других мужчинах. Он сказал:

– Помнишь, мы все когда-то думали, что роботы изменят земной лик? Ученые говорили, что роботы сделают то, роботы сделают се. Но в итоге ничего толком не произошло. Знаешь, почему у роботов не получилось, Джана? У них не получилось, потому что человек сотворил их по образу и подобию своему. Первое поколение роботов было антропоморфным. Потому что человек одержим человеком. Ныне же самые успешные роботы – скажем, на автомобильном конвейере или в операционной – совсем не похожи на людей.

– К чему ты клонишь, Арвинд?

– Человеческий поиск инопланетян сейчас в той же безмозглой стадии, в какой когда-то была робототехника, – сказал Ачарья, и в голосе появилась некая угроза. – Я не стану поддерживать людей, которые считают, будто где-то далеко в космосе есть существа человекоподобные настолько, чтобы строить машины для передачи нам радиосигнала. Человек не инопланетян ищет. Человек ищет человека. Это называется одиночеством. А не наукой. Вселенная попросту слишком велика, а нам о сознании известно слишком мало, чтобы ввязываться в поиск, основанный на узком представлении о жизни. Ученые хотят ловить инопланетные сигналы, потому что это дает им известность. Они – как Иисус Христос.

– Иисус Христос? – переспросил Намбодри с легким пренебрежительным смешком.

– Да. Они в точности как Иисус Христос. Ты же знаешь, он превратил воду в вино.

– Слыхал такую историю.

– С чисто химической точки зрения превращать вино в воду – куда большее чудо, чем воду в вино. Но этого он делать не стал. Потому что приди он в чей-нибудь дом и преврати там вино в воду, его бы распяли существенно раньше. Он знал, Джана. Он знал, что превращение воды в вино гораздо востребованнее. С поиском внеземных сигналов то же самое. Гораздо эффектнее, нежели искать пульсары. Обыватели в восторге. Журналисты в восторге. Осмысленнее искать в стратосфере признаки микроскопических пришельцев, прибывших на метеоритах.

– Ты хочешь сказать, Арвинд, что у сигналов внеземной цивилизации нет и малейшей вероятности?

– Математическая вероятность есть всегда.

– Уже хорошо, правда? Математическая вероятность. Ты послушай, Арвинд. В 1874 году «Американский медицинский еженедельник» сообщил нечто странное. Во время Битвы при Реймонде в Миссисипи в 1863 году пуля попала солдату в мошонку и разнесла ему левое яичко. Потом эта же пуля вошла в левую часть брюшины семнадцатилетней девушки, находившейся у себя в доме неподалеку. Девять месяцев спустя она родила здорового мальчика. Видимо, оставшаяся на пуле сперма попала девушке в яичник и та забеременела от солдата.

– Это она своей маме так объяснила.

– Это математическая вероятность, – сказал Намбодри. – Математической вероятности, какой бы малой она ни была, нам достаточно, чтобы взяться искать истину. В науке все ставки на надежду.

– Надежда, – сказал Ачарья сквозь горечь воспоминаний, – это отказ от сосредоточенности.

Намбодри угрюмо посмотрел в окно и потер нос. Он знал, что придется искать более хитроумные способы выиграть эту войну. Придется найти такие поля сражения, где Ачарья не будет знать, как воевать. Этот несносный жирный тиран когда-то был тощим приветливым мальчиком с озорными глазами. Когда они учились в Принстоне, Ачарья прославился тем, что растил марихуану в цветочном горшке. Он даже написал тайный справочник под названием «Планирование семьи» – подробную инструкцию для будущих поколений, как растить план в условиях студенческого общежития. Как тот мальчик превратился в это чудовище, желавшее враждовать с каждым ради чего-то призрачного – убеждений?

Намбодри встал со стула и направился к двери. И тут он кое-что вспомнил.

– Ты в курсе про Папу, да? – спросил он.

– Ты о чем?

– Арвинд, включи телевизор.

– Зачем?

– Папа умер.

Мужчины уставились друг на друга в полном молчании. Затем Ачарья улыбнулся.

У них с Папой Иоанном Павлом II было общее прошлое. Звезд мировой космологии пригласили на конференцию, назначенную в самом неожиданном месте – в Ватикане. Папская Академия наук созвала ученых, потому что Папа понял: теория Большого взрыва «Ветхому завету», в общем, не противоречит, – и захотел ее дружелюбно поддержать. Поскольку теория заявляла, что у вселенной было начало, Богу оставалось чем заняться – собственно, это начало положить. Еретиков вроде Ачарьи позвали, чтобы просветить их о возможности сосуществования Бога и науки. В конце конференции понтифик почтил гостей лично, каждого в отдельности, в своей летней резиденции в Кастель-Гандольфо. В хвосте длинной очереди, двигавшейся к святому отцу, прямо перед Ачарьей оказался великий ученый-инвалид Стивен Хокинг. Когда Хокинга подкатили к Папе, понтифик, как это широко известно, преклонил колени и долго с ученым беседовал. Когда подошла очередь Ачарьи, он склонился к святому отцу и что-то прошептал ему на ухо. Папа в ужасе отвернулся. Что именно сказал ему Ачарья, так и осталось неизвестным. Он никому не говорил. Ватикан отказался комментировать, но спикер позднее сообщил: «Что именно тот человек сказал Папе, несущественно, однако, да, вряд ли он будет вновь сюда приглашен».

Намбодри держался за дверную ручку, но, не раскрыв эту старую тайну, уходить не хотел.

– Что ты сказал Папе, Арвинд?

– Ничего.

– Ладно тебе. Он уже умер. Мне говорили, что лицо у Папы было очень обиженное. Что ты ему сказал?

Ачарья хотел хихикнуть, но в эти дни втайне оплакивал любую смерть, пусть даже и Папы.

– Он был хорошим человеком, – сказал Ачарья мягко. – В 1992 году он признал правоту Галилея. Признал, что Земля вращается вокруг Солнца. Хороший человек был.

Намбодри ушел с меланхолической улыбкой, размышляя об обаятельных старых размолвках, в которых сам никогда не участвовал. Ачарья знал: эта улыбка – суть тех мужчин, кто остается в стороне от яростных завораживающих сражений, потому что им хочется обустроить свое место в мире лукавством крепких связей с общественностью.