Ярослав Гашек - «Счастливый очаг»

Еще полчаса она распространялась о том, сколь виновато перед женщинами все человеческое общество в целом, принуждая их терпеть и молчать. Что же касается ее лично, она готова скорей умереть, чем так жить, и лишь мысль о детях удерживает ее от рокового шага.

— Но ведь у нас нет детей…

— Что из этого! — отрезала она.— Тебя это совершенно не касается. Вы, мужчины, только и умеете что угнетать нас. Кто заступится за женщину? Ведь нет даже такого закона, который взял бы ее под свою защиту. Женщины отданы на произвол своим тиранам, я так буду довольна, когда наконец избавлюсь от тебя. Мне надо поискать в «Счастливом очаге» какой-нибудь особенный рецепт для сегодняшнего обеда, а ты мешаешь.

— Но, дорогая,— робко возразил я.— Зачем готовить что-то особенное, не лучше ли что-нибудь попроще?

Она не удостоила меня ответом.

Все утро перед моими глазами возникали ужасные картины каких-то невероятных комбинированных кушаний. С тревожным чувством переступил я порог нашей квартиры.

Жена нежно поцеловала меня и, сияя от счастья, победоносно объявила:

— Сегодня у нас как бы бараньи котлетки из говядины, нафаршированной как бы пикантным пюре из овощей по-итальянски. Все в соответствии с новым рецептом из прошлого номера.

Рецепт был прекрасный, но обед оказался совершенно несъедобным. Свою порцию я переложил в миску нашей собаке. Она понюхала, поджала хвост, залезла под шкаф и зарычала.

Моей дорогой женушке тоже нездоровилось, и она велела мне идти, сказав, что хочет прилечь.

Вернувшись вечером, я увидел, что квартира загромождена деревянными ящиками: в столовой три, в гостиной два. В кухне, вооружившись пилой, моя дражайшая супруга пилила на части шестой ящик. Рядом ожидал своей очереди седьмой.

— Я тебя жду,— приветливо проговорила жена.— В «Счастливом очаге» сказано, что любая экономная хозяйка может сделать кровать для служанки сама, из старых ящиков. Когда ты ушел, я продала ее кровать столяру, а на вырученные деньги купила ящиков и столярный инструмент.

О, господи!

Я пишу это в Солуни, в Турции, куда бежал от «Счастливого очага», задавшегося целью сделать каждую семью счастливой.

Сбежав в этот город от «Счастливого очага», вносящего счастье в каждый дом, я почувствовал себя совершенно счастливым. Не пугало и то, что здесь преследовали христиан. Раз шесть мне буквально чудом удавалось уйти от кровожадных магометан, но я находил в этой борьбе даже некоторое удовольствие — все лучше, чем быть беспомощным свидетелем разрушительной деятельности «Счастливого очага»! Полтора месяца я блаженствовал, пока не получил письмо от жены.

Письмо было исполнено любви и нежности.

Жена писала, что если бы не «Счастливый очаг», ее жизнь в мое отсутствие уподобилась бы выжженной пустыне. Знаю ли я, например, что такое «Нурсо»? «Нурсо» — это крайне необходимый в каждом доме предмет, это самоварящий агрегат; одна из читательниц «Счастливого очага» получит его совершенно бесплатно. У кого есть «Нурсо», тому не нужна кухня, поэтому она уже распорядилась, чтобы разобрали нашу дровяную плиту. На ее место будет водворен «Нурсо», когда она его выиграет. «Нурсо» — это больше, чем плита! «Нурсо» — это счастье! Она живо представляет себе, как я буду стряпать с помощью «Нурсо» и как мы будем счастливы, обладая им.

Она немедленно известила редакцию «Счастливого очага» о моем внезапном отъезде и в знак участия получила двадцать сортов огородных семян и двадцать сортов цветочных, а из отдела писем совет — приобрести издаваемый Шимачеком журнал «Лепестки».

Это было в первой половине письма, засим шли просьбы. Во-первых, я должен был узнать, как готовят настоящий турецкий плов, и выслать ей соответствующий рецепт, который она непременно опубликует в «Счастливом очаге», чтобы и другие читательницы были счастливы. Во-вторых, от меня требовалось, чтобы я раздобыл меню турецкой кухни на все триста шестьдесят пять дней года, рассчитанное на турецкую семью со скромным достатком. В-третьих, она просила пересылать ей остатки от турецких материй, ибо «Счастливый очаг» рекомендовал использовать их для протирки зеркал. Последняя, четвертая, просьба дышала тем простодушием, которое однажды уже выгнало меня в Турцию. Надо было через посредничество аккредитованного в Солуни австро-венгерского консула добиться от правительства Турции, чтобы их женщинам разрешили издавать журнал наподобие «Счастливого очага». Она и сама намеревается писать об этом консулу и рассчитывает на полный успех. Затем она сообщала, что, следуя совету, напечатанному в рубрике «почтовый ящик», она нашла полезное применение для моего летнего костюма, который я только два раза надевал. Она распорола его, перекроила и сшила три пары детских штанишек, отослав в редакцию «Счастливого очага» с просьбой вручить их тому славному мальчугану, который сумеет уговорить отца, чтобы он выписал журнал для мамочки.

Заканчивалось письмо стихами:

После этого письма я проплакал всю ночь.

Спустя две недели я был приглашен в консульство. Консул, весьма любезный господин, прежде всего показал мне только что полученную из Чехии петицию, под которой стояло сто пятьдесят подписей читательниц «Счастливого очага». Они требовали, чтобы правительство Турции не препятствовало турецким женщинам читать «Счастливый очаг».

— Мы получили для ознакомления годовой комплект «Счастливого очага»,— с грустью поведал мне консул.— У нас кухарка — чешка. Позавчера она принялась его читать, а сегодня ее словно подменили. Прошу к нам — взгляните, что делается.

Мы пошли. Вход в кухню был украшен гирляндой из роз, из-под которой выглядывала выведенная неумелой рукой надпись: «Журнал „Счастливый очаг“ принесет консульству счастье!»

Мою землячку я узрел среди груды самых разнообразных ящиков. Взявшись во что бы то ни стало осчастливить этот дом, она в настоящий момент строгала какую-то скамейку.

— Тс-с-с,— она приложила палец к губам.— Только бы не осерчал «Счастливый очаг», что мешаете работать. Ведь из этих ящиков я делаю современную обстановку для кухни, как он советует. А видите мою глину? — В углу возвышалась целая гора глины.— Я вылеплю из нее, по указаниям «Счастливого очага», горшки и другую кухонную посуду.— Она схватила меня за руку и, дико сверкая глазами, возопила: — Увидите, мы будем счастливы, очень счастливы!

Не выпуская моей руки, эта добрая, но сбитая с толку душа декламировала:

— Если вы хотите, чтобы ваше счастье не иссякало, ничем и никогда не омрачалось, чтобы и в будущем,— чем дальше, тем больше,— на вас изливалось сияние счастья — подписывайтесь на «Счастливый очаг»!!.