Артем Шампанский - Славянская мечта

– Думаешь, в посольстве узнали, шо его собачка гадит в скверике? – тихонько, по-заговорщически спросил Самосвалов.

– Гриша! Ты идиот! Честное слово, – негодованию Ростислава не было предела.

– Та я пошутил! Я все понял! Просто мне кажется, что ты сгущаешь краски. Ну подумаешь, собачка погадила!

– То есть когда человек гадит рядом с собственным жильем, мы уже научились осуждать, а когда огромная собака навалила под подъездом – это нормально для нас.

– Так, а шо делать?

– Убирать за своей собакой, Гриша! Если ты цивилизованный человек – ты должен убрать за своим четвероногим питомцем.

– Можно подумать, шо туареги в пустыне убирают за своими верблюдами.

– Да! Представь себе. Правда, только потому, что потом используют высохшие кизяки в виде топлива для костров, но убирают!

– Ладно, вернемся к нашим баранам. В прямом и п-переносном смысле. Давай искать всяческих интеллигентов, раз ты так настаиваешь. Кого ты считаешь достойным? – уставший от «лекции» Самосвалов предпринял попытку вернуть разговор в деловое русло.

– Не знаю! Давай бросим свой взор в медицину.

– Давай бросим…

– Посоветуй какую-нибудь большую шишку из Облздравотдела.

– Это херня! Никто их там особо не уважает! Чинуши чинушами, те, кому не удалось стать хорошим врачом.

– ??? – Ростислав скривил губы.

– Шоб ты себе знал! Сейчас самый главный у врачей – это трупорез! – это заявление Самосвалов сделал с выражением лица человека, знающего не понаслышке.

– Бред какой-то. С каких это пор патологоанатом, хоть и занимающийся по большому счёту научной работой, считается главным среди медиков?

– А с тех пор, когда на н-неверно поставленный диагноз с неправильным лечением и на неудачные операции стали подавать в суд! Вот тогда заключение бюро судебно-медицинской экспертизы, которую возглавил патологоанатом Кроликов, стало решающим при определении правильности действий медицинских работников. Все просто – берут врачебный эки… эрпи…

– Эпикриз, – догадался Косовский.

– Да! Точно! Эпикриз!.. и начинают сравнивать с выводами этих потрошителей. Если вдруг окажется, что лечили или не то, или не так… Короче, тут можно поломать карьеру любому преуспевающему хирургу или знатному анестезиологу! Понял? Его боятся практически все! Даже стоматологам навредить может.

– А ты это всё откуда знаешь?

– Когда-то перед моим отделом поставили задачу врачей «пошерстить». Не самых знаменитых, которые добились определённого веса и действительно лечат, а тех, кто, видя безнадежность лечения, всё равно предлагает сделать операцию – д-дескать, шанс есть и надо его использовать. При этом заявляли, что, хоть операция и дорогая, ответственность за исход они не несут. Понятное дело, простые селяне, не рубящие в медицине, желая спасти родного человека, соглашались на всё, шо угодно, при этом п-продавали почти всё своё имущество, чтобы было чем заплатить. Вот тут-то я и начал разбираться и вникать в-во все нюансы. В общем, развил бурную деятельность по поимке врачей-взяточников. И на нескольких таки нарыл кучу доказательств. С поличным не взял, но заявления от родственников пострадавших получил.

– И каков итог? Посадили кого-то?

– Ага, посадишь их, – разочарованно произнес Самосвалов, – там такая круговая порука! Мафия! А патологоанатом мне всю игру своими заключениями испортил. Понятно, эти дали ему «на лапу». Вот он и стал их выгораживать. Нет, ну я, понятное дело, с этих живодёров тоже поимел.

– Кто бы сомневался.

– А чего их жалеть? Хуже ментов! – неожиданная фраза, в исполнении бывшего милицейского начальника, прозвучала как приговор, – на людском горе зарабатывают, менты человечней в сто раз. Могу поспорить.

– Ладно, – Косовский решил не развивать полемику и вернуться к главной теме, – значит, если мы завлекаем этого прозектора, то остальные подтягиваются автоматически. Я правильно понял?

– Завлекаем п-про… кого? – не понял Гриша.

– Патолога твоего! – пояснил Ростислав слегка повышенным тоном.

– Ааа… Да! Все, кто хорошо пристроился, пойдут за ним куда угодно. Я, можно сказать, сделал из него человека! После моего расследования эти коновалы сразу поняли, кто их будет спасать в случае повтора ситуации. И, опережая друг друга, моментально понесли барыши Кроликову за будущую помощь, размер которой составляет определённый процент от заработанного. Так шо, б-благодаря мне, он теперь в шоколаде.

– А что он за человек? Я так понимаю, ты его хорошо знаешь. Крови ведь много попортил в своё время.

– Кроликов – типоша уникальный! На вид б-ботаник ботаником! В очках, худой, как велосипед, кстати, рожей на живого зайца похож, только без длинных ушей. Но грамотный, падла, поэтому я его в своё время и недожал. Одними только терминами может в тупик поставить. В-врачи, с которыми приходилось беседовать, считают его светилом в науке. Даже не знаю, на чем его «сделать». Придумывай на ходу, изобретай.

– Последний доктор, – задумчиво произнес Ростислав.

– Почему последний? – не понял собеседник.

– Гриша, это последний доктор, который тебя осмотрит. Понял?

– Аааа, в этом плане…

Двигаясь в автомобиле на встречу с Кроликовым, Ростислав полностью погрузился в мысли о предстоящей беседе с очень непростым и умным человеком. Александр Александрович слыл человеком абсолютно не тщеславным, ему просто могут стать не интересны высокопарные слова о его долге перед обществом. На вид – скромный, интеллигентный человек, желающий всегда оставаться незамеченным. А занимаемые им должности главного врача патологоанатомического отделения областной больницы и начальника бюро судебно-медицинской экспертизы управления охраны здоровья только лишь подтверждали желание всецело отдаваться научной работе. Ростислав прекрасно понимал, что здесь нужен особый подход, главное не затрагивать медицинские темы и ориентироваться, как всегда, в процессе беседы.

Незаметно для самого себя он подъехал к воротам областной больницы. Неожиданный, резкий голос прервал его размышления:

– Без специального пропуска проезд воспрещен!

Въезд на территорию главного медучреждения региона преграждали деревянный шлагбаум и огромного вида вышибала с повадками бывшего офицера внутренних войск.

«Лучше бы установили автоматический шлагбаум и раздали каждому электронный пропуск – было бы дешевле, чем этого детину здесь держать», – подумал Ростислав, рассматривая охранника. Решение родилось мгновенно: он обратился к охраннику с трагическим лицом, переполненным горя. Ему удалось состроить не просто печальную мину, ему удалась попытка отобразить в глазах всю скорбь угнетённого и порабощенного народа.