Артем Шампанский - Славянская мечта

Новый начавшийся галдеж резким движением руками прекратил Гена Куций. Поднявшись с места, он пристально посмотрел на своего визави и сдержанно спросил:

– Уважаемый, вас как зовут?

– Александр Александрович, – не менее спокойно ответил Кроликов и тоже в упор посмотрел на стоящего оппонента, прищурив глаза.

Гена сделал глубокий вздох и медленно выдохнул. В банкетном зале ресторана, где проходило торжество, была вполне комфортная температура, несмотря на то, что март выдался довольно прохладным. Кто-то из персонала ресторана открыл окна, дабы освежить помещение. В свежем, слегка прохладном потоке воздуха Кроликов отчётливо увидел струи пара, разбегающиеся в разные стороны из ноздрей Куцего.

– О… – Кроликов осёкся, чуть не выпалив: «Ого! Пар из носа идёт, как у племенного быка в морозный день!». Реплика, которая вряд ли бы изменила в лучшую сторону и без того непростые отношения между спорящими. Сравнение с племенным быком подвыпившего Куцего могло стать отправной точкой перерастания диспута из диалектической фазы в жестокое единоборство.

– Очень приятно. Меня Геннадий Борисович, – после паузы представился Куций и продолжил, делая маленькие паузы между словами, – вы вот думаете, наверное, шо самый умный здесь? Вам столько людей пытается объяснить, шо нам нравится то, шо мы увидели. И не считаем себя дураками, проглотившими дешёвую подставу. Но вы всё равно стоите на своём. Вы оскорбляете нас своими словами. Нас большинство. Вы один. Почему вы не прислушиваетесь к мнению других? К тому же здесь присутствуют профессионалы бокса! Я ведь не лезу в медицину! Не лезьте вы со своими взглядами в бокс!

– Вы прям как на партийном собрании времён советского союза. Большинство, меньшинство – ерунда всё это! А по поводу медицины – не соглашусь! Как раз сейчас все грамотные стали и пытаются лечить «на свій хлопський розум» [65] . Уж я-то знаю, поверьте. А по поводу того, что мое мнение единственное… меня это не беспокоит. Я всегда имел и постоянно отстаиваю свою точку зрения. И не считаю мои рассуждения ошибочными. Большинство – это просто стадный инстинкт, подражание лидеру. Не хватает сейчас личностей!

Последние слова произвели эффект стартового пистолета. Присутствующие, ощутив себя оскорбленными, в мгновение вернулись в диспут, и успокоить их не мог ни Куций, ни Навроцкий, никто другой. Первые секунды Кроликов вертел головой, как бы пытаясь услышать каждого и каждому ответить. Но убедившись в тщетности своих попыток, впал в состояние атараксии, откинувшись на спинку стула со сцепленными ладонями на затылке и забросив ногу на ногу. Безмятежно наблюдая за возмущёнными гостями, Александр Александрович неожиданно для себя ощутил какое-то странное, до сего неизведанное чувство. Огромный фонтан положительных эмоций, удовлетворение. Он, Кроликов, центр внимания окружающих, предмет всеобщего обсуждения и причина эмоционального всплеска. Такого интереса к собственной персоне со стороны окружающих не приходилось испытывать с детских лет. Пусть, возможно, в негативной роли, но это ерунда. Александр Александрович даже сравнил себя с Робеспьером, выступающим в конвенте против жирондистов. Невиданный прилив эмоций, гордость за самого себя, осознание собственной значимости и при этом никакой стыдливости, только эйфория от скандала, затеянного самим же. Банкет в честь юбилея нейрохирурга Навроцкого превратился в ристалище для безудержных, эмоциональных спорщиков, созданных из обычных людей начинающим провокатором Кроликовым. Александр Александрович открылся для всех знающих его людей в совершенно новом амплуа. До этого всегда тихий и скромный, незаметный человечек доводил почти до истерики публику, пришедшую чествовать юбиляра. Он поднимался с места, взмахивал руками как дирижер перед оркестром, при этом собравшиеся то умолкали, то, наоборот, еще активней голосили; поочередно давал возможность высказаться желающим, словно спикер парламента:

– Друзья! Я повторяю! Давайте по очереди. Я ничего не слышу, когда все говорят! Пожалуйста, давайте вы, к примеру, что хотели сказать? Только говорите кратко и по существу…

Некоторых мог резко перебить на полуслове:

– Достаточно! Мы это уже слышали. Не надо повторяться!

Выступавшие покорно замолкали и потом опять просили право на выступление. Нарушить очередность никто не решался. Чаще всех он перебивал Куцого, сам себе удивляясь, куда подевалась боязнь перед этим бывшим бандитом. Причем делал это с пафосом.

– Что вы заладили: я боксёр, я боксёр! Я хочу слышать аргументированное опровержение моей теории. На моей стороне факты! Я непредвзято и справедливо отношусь к спорту! А вы в свою очередь ангажированы за земляка!

До самого вечера Александр Александрович наслаждался своим положением общественного оппонента, испытывая при этом чувство величайшего удовлетворения. Домой отправился в радостных эмоциях, ни секунды не сожалея об испорченном празднике. Хотя сам он так не считал, для самого Александра Александровиче праздник удался. С этого дня Кроликов стал просто обожать пиршества с многочисленными гостями. Несколько минут он изучал присутствующих, а затем мастерски подбрасывал тему для беседы. Это могла быть теория спасения экономики страны путём увеличения налогового давления на малый и средний бизнес. Либо восхищение финансовыми пирамидами как простым и надежным средством, ведущим к обогащению трудового народа. Излюбленная тема – традиционная и народная медицина, здесь, в зависимости от профессиональной принадлежности окружающих, он неоднократно кардинально менял свою точку зрения. Вечные возбудители противоречий в обществе – спорт и политика, и тому подобное. Подвыпившие люди, втянутые в диспут, до хрипоты в горле доказывали очевидные истины, Александр Александрович упорно не соглашался. Демагог виртуоз доводил втянутых в полемику до состояния, близкого к нервному срыву. В словесной перепалке собравшиеся порой забывали повод для застолья – будь то свадьба, день рождения или поминки. В конечном итоге, составляя списки приглашённых на различные торжества, знакомые и немногочисленные родственники стали как бы невзначай игнорировать Александра Александровича. Серая, беспросветная тоска вновь поселилась на душе у человека, мечтающего стать революционером.

– Вы ко мне? Проходите, – высокий голос человека в белом халате оборвал откровенную беседу идейного руководителя с секретарём.

Прекратив беседу, Ростислав охотно откликнулся на приглашение пройти. В обители главврача царила спартанская обстановка. Судя по всему, хозяин кабинета проводил немного времени за бумажными делами. Шкаф, стулья и другая мебель, скорее всего, появились здесь ещё во времена развитого социализма. Дизайн интерьера подходил больше для процедурной или перевязочной, нежели для помещения с табличкой – «Главврач». Хозяин кабинета и его гость расселись по разные стороны уставшего от времени письменного стола.