Хельга Графф - Мемуары Мойши

– Я знаю, чем мы будем заниматься! Мы станем посредниками!

Посредники – вечно суетящийся люд, никогда не получающий деньги за свои многочисленные «телодвижения». Их работа очень напоминает мне один еврейский анекдот.

«Рабинович уговаривает свою некрасивую одноглазую дочь выйти замуж.

– Будешь есть и пить на золоте, носить красивые платья и купаться в деньгах!

Долго так уговаривал. Наконец, дочь соглашается. Рабинович вытирает пот и говорит:

– Слава богу! Теперь уж дело за малым, осталось только уговорить Рокфеллера!»

Вот и у посредников так. Попытка связать два конца разных веревок, как правило, ничем хорошим, кроме финансовых расходов, не заканчивается.

Есть всего-то пара вариантов. Либо два конца, крепко связанные вместе в узел, благополучно забывают о трудолюбивых руках, которые это сделали, либо слабо связанные концы развязываются, оставляя руки посредника, как и в первом варианте, совершенно пустыми. Вот только обо всем этом узнаешь тогда, когда начинаются финансовые проблемы, после абсолютно бессмысленных попыток заработать как посредник.

С самого утра Лев начал работать со своими столетними записными книжками, чтобы привлечь кого-нибудь к нашим новым начинаниям.

– Так… Иванов, директор крупного завода… убежал за границу… еще давно…в семидесятых…надо поискать в интернете. Игореша Розенталь…родились с ним в одном роддоме, только он на двадцать лет раньше…не годится, старый хрыч! Михаил Петрович… получил пожизненное, Сергей Иванович……умер, Виктор Владимирович……умер, Петр Сидорович….. умер и Семен Васильевич тоже ум…

– Ну хватит уже! – с раздражением и возмущением прервала я его. – С твоими связями можно стать посредником только между моргом и кладбищем!

Лева растерянно посмотрел на меня:

– И что делать?

– Посмотрим…

«Закружило, завертело, день прошел», – поется в замечательной цыганской песне «Старый Ром», и, как пластинка на патефоне, закрутилась наша собачья жизнь посредников.

Самым первым клиентом стал знакомый, но очень скользкий, как ледяная горка, русский немец Георг, который тоже был посредником по добыче нефтепродуктов для одной немецкой компании. Они скопом приехали к нам на квартиру, частично превращенную в офис, и попросили немножко подсуетиться и помочь им достать нефть. Будучи дилетантами в этой области, от радости, что намечается выгодное дельце, мы даже не подумали подписать с ними какие-либо бумаги и яростно ринулись в бой. К тому времени в поле зрения нарисовался израильский посредник Борис, в смысле Борух, который вроде бы успешно работал по поставкам нефти из Венесуэлы и… Он и наши клиенты очень быстро нашли общий язык, о нас больше и не вспоминая. Так же тихо, по-английски, исчез из нашей посреднической жизни и Георг, очень ловко обведя новичков вокруг пальца. Несмотря ни на что, первые неудачи нас только окрылили: значит, мы кое-что можем!

Тут нежданно-негаданно из Мюнхена, как чертик из ларца, объявился какой-то Левкин пятиюродный брат Моня. Надо сказать, что по всей территории Германии, как племена древних германцев, были разбросаны разрозненные семьи Левкиных родственников, которые и на чужбине объединяться не собирались! Именно в этой разобщенности и есть, наверное, самое слабое звено еврейского народа. Каждый живет как улитка в своем домике, не желая иметь ничего общего ни с единокровной родней, ни с другими соотечественниками. Наши активные попытки подружиться с ними ничем, кроме расходов, не оборачивались. Нет… они с огромным удовольствием приезжали к нам, угощались, ночевали, получали подарки и благополучно исчезали надолго, а то и навсегда! И даже снять трубку и поздравить дядю Леву с днем рождения или каким-нибудь праздником – задача для них непосильная. Единственными родственниками, желающими поддерживать с нами связь, были Левкина любимая кузина Аллочка и ее дочь Марина, длительное время проживающие в Канаде. После нескольких лет безуспешных попыток объединения кузенов и кузин, находящихся в Германии, мы прекратили заниматься ерундой. Не хотят общаться – не надо! Будет необходимость – приползут сами!

Моментально связавшись со своей двоюродной сестрой Аллой, Левка получил о новом родственнике всю необходимую информацию. Да, был когда-то такой, подтвердила Аллочка и с видимым удовольствием раскрыла личность незнакомого родича.

Моня, в смысле Шимон Наумович, слыл в городе Петербурге бизнесменом и оголтелым бабником, в общем, личностью совершенно развращенной. Тетки в его баболюбской биографии менялись по завтракам, обедам, полдникам и ужинам. Разгульная жизнь Мони продолжалась аж целых тридцать лет, и, наконец, когда ему стукнуло сорок пять, его вдруг торкнуло и он решил жениться. Многочисленные подружки на его предложение руки и сердца не соглашались, зная неустойчивый характер потенциального жениха, а вот продавщица Надя из овощного отдела ближайшего к Моне супермаркета не растерялась и, крепко впившись в Моню зубами, так и притащилась за ним в Мюнхен. К сожалению, разгульная жизнь никогда не доводит до добра и через девять месяцев у Шимона Наумовича на старости лет родился нездоровый ребенок. После такой трагедии гулять по-черному он вроде бы перестал, но оставался таким же, как прежде, трепачом!

Пришло время, и очень дальний родственник предстал пред нашими очами. Это был скелетообразный, больше похожий на родного брата Кощея Бессмертного, худосочный мужичок, ничем не напоминающий породистых еврейских мужчин. Я как женщина поразилась его столь активной донжуанской биографии. Вероятно, дядя соблазнял прекрасный пол не своими внешними данными, а чем-то другим – исключительно денежным и материальным. С собой в подарок Шимон привез стакан с иероглифами и на мое восклицание:

– Большое спасибо, ну зачем же так тратиться?!

Слишком уж правдиво ответил:

– Да, ерунда! В китайской столовой бесплатно дали. Мне он на фиг не нужен, а вам обязательно пригодится!

После таких слов я подумала, что с Наумовичем мы сумеем договориться, потому что он человек честный и обманывать нас вряд ли будет. Левкин кузен оказался гиперактивным и слишком разговорчивым, наверное потому, что весь его былой страстный сексуальный пыл с годами трансформировался в нескончаемый треп! Как и многие наши земляки, осевшие тут, обожал хвастаться своими, бывшими еще в Союзе успехами. Но после заявления о том, что его полугодовалая дочь, стоя в манеже, как-то спросила: «Папа, а в чем смысл жизни?», мы немножечко засомневались в нашем дальнейшем сотрудничестве.

В дополнение к бесплатному стакану из китайской столовой Шимон привез предложение о покупке партии секонд-хенда. Причем этот секонд-хенд был особенным и частично переработанным.