Елена Медведева - Жизнь и бизнес честного лоха в современной России

– Кинжал находится в надёжном месте. И если со мной что-нибудь случится, Вы никогда не получите его.

– Значит, Вам всё известно?

– Что Вы имеете в виду?

– Кинжал.

– Да, я догадываюсь, что продавщица сувениров случайно продала мне раритетную вещь, стоимость которой во много раз превышает ту, которую я за него заплатила.

– Вы даже не представляете, во сколько раз превышает! Этот кинжал не просто антикварный сувенир, это легендарный чудо-кинжал царя Абхазии Леона Второго – царя, отказавшегося в конце VIII века от протектората Византии. Леон был с детства наделён сверхъестественными способностями, чудодейственной духовной и физической силой. Став царём, он не грабил завоёванные земли, а обустраивал города и храмы, строил крепости, монастыри… Тот, кто станет обладателем чудо-кинжала, многое сможет совершить в этой жизни.

– Значит, на него есть покупатель?

– И не один. Вы получите свою долю.

– На Ваше несчастье я просмотрела великое множество детективов, и во всех фильмах от дольщиков стремились избавиться – два выстрела в голову, и делиться ни с кем не нужно.

– Посмотрите мне в глаза? Разве я произвожу впечатление человека, который не отвечает за свои слова?

– У Вас действительно очень милое располагающее к себе лицо, но, говорят, что и маньяки-убийцы с виду вполне приличные люди.

Низенький мужчина, кажется, начал терять терпение.

– Я вижу, с Вами трудно договориться. Ну, что же, не хотите по хорошему, будет по плохому, – Мужчина грубо подтолкнул женщину в спину и повёл по длинному коридору к люку, ведущему в подвальное помещение. Снизу раздался странный звук, похожий на горестный вздох великана. Мужчина открыл люк и заставил Милентину спуститься на несколько ступенек вниз. Перед ней была огромная клетка из чугунного литья. На деревянном полу сидело огромное мохнатое существо и смотрело на Милентину печальным и одновременно жутким взглядом почти человеческих глаз.

– Нашему гибриду давно не приводили самку. Но, кажется, сегодня, ему повезло…

Низенький мужчина не успел продолжить – снаружи из динамика как гром среди ясного неба прозвучал приказ «Всем выходить по одному! Дом окружён. Сопротивление бесполезно». Послышался звон разбитого оконного стекла – в дом проникли спецназовцы в закрытых масками лицах. Низенький мужчина выстрелом в сердце уложил мохнатого, ловко связал женщине руки, приставил к её виску револьвер и с криком: «Не стреляйте!» потащил Милентину к выходу.

Всё дальнейшее смешалось как в страшном сне. Очнулась она в сильных мужских объятиях – на неё смотрело ставшее за одно мгновение родным лицо Геннадия Петровича.

– Значит, Вы всё-таки следили за нами? – прошептала Милентина.

– Да, держал Вас под контролем с того самого дня, как Вы рассказали мне свою историю и, как оказалось, не напрасно…

– Спасибо…

– Только не говорите «Вы спасли мне жизнь» – звучит как в плохом детективе, – улыбнулся Геннадий.

Пятница. Несколько солнечных дневных часов с отголосками бабьего лета сменил тёмный и прохладный сентябрьский вечер. Только что вернувшаяся с работы Люба позволяет себе обильный ужин, состоящий, в основном, из овощей, небольшого кусочка запечённой в специях говядины и чая со сладким печеньем. Вместо обычного в её рационе красного сухого – несколько глотков натурального фермерского молока с ложечкой мёда для лучшего сна. Она сидит за столом лицом к двери, выходящей в коридор, в дальнем конце которого на коврике дремлют получившие вечернюю порцию мяса собаки.

В квартире и на лестничной клетке тишина – Антон затаился в своей комнате – слушает новости прошедшего дня или просматривает какой-нибудь эротический фильм. Но что это? Каждой клеткой своего тела Люба ощущает чьё-то незримое присутствие. Ей становится страшно. Дрожащей рукой она ставит на стол чашку и всматривается в полумрак коридора. В направлении комнаты по нему передвигается нечто, весьма похожее на большую обезьяну. Короткая шея, типичные очертания головы в профиль, сутулая, почти горбатая спина и длиннющие передние конечности. Нижняя часть тела словно растворилась в темноте, а верхняя, зелёно-голубая, состоит как будто из плазмы. «Последнее время я слишком много думала об опытах профессора Иванова, вот мне и померещилось», – подумала Люба и на секунду закрыла глаза. Раздавшийся хор собак заставил её снова взглянуть туда, где только что было видение. Голубая обезьяна приблизилась к гостиной, а сзади её остервенело облаивали псы. Через несколько секунд и обезьяна, и преследовавшая её стая скрылись за полуоткрытой дверью комнаты. Люба поспешила за ними, сгорая от любопытства, смешанного со страхом. В гостиной не было никого, кроме собак. Значит, померещилось. Она вернулась на кухню и обомлела – кошки словно сошли с ума – одна за другой подбегали к двери в комнату, и в следующий момент кто с шипением, кто с жалким мяуканьем отскакивали назад, будто за дверью притаилась нечистая сила. Люба вошла в гостиную и обомлела во второй раз – возбуждённые до крайности собаки метались по разгромленной комнате, усеянной обрывками картона, бумаги, словом, всем, что осталось от библиотеки открытого доступа. На секунду ей показалось, что она видит наблюдающую за ними из угла комнаты голубую обезьяну. Сколько раз читала она в произведениях фантастов о том, что концентрированные мысли могут облачиться в реальную мыслеформу. Она не верила, и вот теперь сама стала свидетелем непознанного, которое, хотим мы того или нет, существует и редко, очень редко сообщает о себе тем, кто верит в то, что мы не одни в этом мире.

– Я тронута. Спасибо. Это настоящий сюрприз. Сама бы я не сумела перевести этот текст на современный английский.

– Тебя ждут и другие сюрпризы, – улыбнулась Елена. – Я также перевела твой рассказ про удава. И это ещё не всё…

До Нового года – года кота-кролика оставалось тридцать три дня недели. Мне казалось, что единственной причиной всех невероятных событий, которые случились со мной поздней осенью, было моё острое желание написать необычную книгу о животных. Так было всегда – стоило мне начать подмечать какие-нибудь странные и необъяснимые явления, как они яркими вспышками начинали проникать в мой повседневный быт, всё сильнее укрепляя веру в непознанное. А потом, когда стечение обстоятельств приводило повествование к концу, я возвращалась из этой сказки к нормальной жизни, в которой мои домашние питомцы вели себя, как полагается обычным кошарам. По ночам трёхцветная кошка Шэрон укладывалась мне на грудь и нежно мурлыкала. Единственным отличием Шэрон от других домашних животных была непреодолимая любовь к сериалам. Стоило мне включить телевизор, кошка бросалась к экрану и предпринимала азартные попытки подцепить когтями кого-нибудь из героев. А когда убеждалась в тщетности своих действий, принимала глубокомысленный вид, почёсывала за ушком и приступала к изучению обратной стороны телевизора.