Елена Медведева - Жизнь и бизнес честного лоха в современной России

– Он прав, мы опубликуем роман, – пообещала Директор.

– Кстати, роман заканчивается цитированием Бальзака: «Тот, кто ищет миллионы, очень редко их находит. Ну, а тот, кто их не ищет, не находит никогда!»

– То есть, тот, кто не играет, выиграть не может, – глубокомысленно прокомментировал высказывание великого француза сотрудник госбезопасности.

Домой я вернулась окрылённая тем, что сделала очередной удачный шаг навстречу своей мечте. Однако это было совсем не то острое чувство восторга от себя самой, которое я испытывала, когда писала и дарила читателям свои первые романы. Тогда я твёрдо знала, что мечтаю о том, что на них обратят внимание кинематографисты, что будут созданы сериалы по моим произведениям, и что благодаря полученным гонорарам я смогу сделать свою жизнь не только интересной, но и комфортной.

Склонность верить в сказку у меня с детства. Помню, когда я училась в классе пятом – шестом, я очень любила болеть. Тогда мы жили в центре Нижнего Новгорода в квартире с отдельным входом, где, по словам моего официального отца, был зачат Владимир Ильич Ленин. Едва у меня поднималась температура, я накидывала на плечи тёплый оренбургский платок, выскакивала во двор и, преодолев несколько десятков метров, проскальзывала в дверь напротив, ведущую в библиотеку педагогического института. Вернувшись с кипой приключенческой литературы, я залезала под одеяло, подкладывала под спину подушки и под мурлыканье моей трёхцветной кошки Пуси переносилась в мир тропических лесов, африканских саванн и океанских просторов. Как прекрасно это детское любопытство и сопереживание героям по сравнению с единственным острым ощущением, которое преподнесла реальная жизнь – ощущением разочарования!

Лет тридцать тому назад у меня внезапно возникла ещё одна мечта – стать звездой шоу бизнеса. Я вспомнила об этом сегодня, когда разбираясь в старом письменном столе, нашла свой блокнот. Были ли у меня на то основания? Думаю, что были. Внешне я никогда не была красавицей, но если сделать искусственную перламутровую улыбку и подобрать такой же шикарный парик, как у Аллы Пугачёвой, вполне могла выйти на сцену. В детстве про меня говорили: «ей медведь на ухо наступил», но мне очень хотелось петь. Я упорно постигала азы нотной грамоты, тренировала голос и слух, обучалась игре на фортепиано. Результатом самоотверженного труда стало приглашение участвовать в художественной самодеятельности. А однажды своим пением я покорила сердце капитана дальнего плавания.

В то советское время я была ответственной по кафедре физики за приём иностранных гостей нашего университета. В канун наступления Нового года мне предстояло встретить в аэропорту Шереметьево 2 венгерского физика Кути Чабу. Из-за пурги аэропорт не принимал, и я томилась в зале ожидания в состоянии полной прострации. От нечего делать набросала в блокноте стихи:

Метель стихла только под утро. Службы аэропорта начали разрешать посадку. Наконец, объявили о приземлении и самолёта из Будапешта. Я валилась с ног от усталости и была готова укусить этого венгра, выпить из него кровь. Но Кути оказался настолько привлекательным мужчиной, что после нескольких минут общения от моей злости не осталось и следа.

Мы благополучно доехали на такси до гостиницы «Будапешт» и, наскоро приведя себя в порядок, спустились в ресторан и заказали завтрак. В тот ранний час зал был пуст, но к нам тут же подсела сексотка – агент КГБ, наблюдавший за иностранцами и их компаньонами в общественных местах. В её присутствии разговор не клеился, я чувствовала себя не в своей тарелке. Обстановку несколько разрядило появление соседа Кути по номеру – капитана первого ранга из Севастополя. Очень быстро за нашим столом восцарилась дружественная атмосфера, и морской волк Николай предложил составить нам компанию в развлекательных мероприятиях после работы в университете.

Вечером мы втроём отправились в Кремлёвский Дворец Съездов на оперу А. Моцарта «Так поступают все женщины». В перерыве капитан решил показать иностранному гостю, как гуляют русские моряки. Несколько бутылок шампанского, красная и чёрная икра в таком количестве, что её можно было поглощать ложками… Однако Кути, судя по его высказываниям, предпочёл бы ограничиться чашечкой кофе, но без третьего лишнего.

Он не раз ещё приглашал своего гида поужинать в дорогих ресторанах, где демонстрировал мне мастерство в танцах. Танцы до полуночи продолжались две недели. Кути был явно серьёзно влюблён, иначе как объяснить, что, оказавшись ограниченным в средствах, он продал скупщику своё обручальное кольцо? В конце концов, разгулявшегося венгра выдворили на родину, а мне начальство устроило промывку мозгов.

Однако следующий Новый год Кути снова встречал в Москве. У него был другой гид, и на праздничный обед, который на этот раз состоялся в Доме учёных на Кропоткинской, меня не пригласили. Но Кути приехал в Москву только ради меня. Извинившись, он вышел из-за стола и направился к телефону-автомату. В зал ресторана Кути не вернулся.

Я в то время жила на площади Пушкина, и через пятнадцать минут он постучался в мою дверь. Взглянув на мои плотно обтягивающие бёдра новые джинсы, Кути внезапно изменился в лице и не удержался от того, чтобы прижать меня к своей груди. Он нежно коснулся губами моей шеи, и вдруг острая и одновременно сладостная боль пронзила меня. Я почувствовала, как он пьёт сочившуюся из ранки кровь. В глазах потемнело. Кути отпустил меня и подошёл к плите, на которой дымилась кастрюля с борщом. Подняв крышку, улыбнулся и что-то сказал на венгерском.

– Переведи, – попросила я.

– Наконец-то сбылась моя мечта отведать красный как кровь украинский борщ.

Это была наша последняя встреча. Но вскоре объявился морской волк из Севастополя. Однажды в дверь моей квартиры позвонили два капитана – Николай и его друг. Вручив мне охапку цветов и коробку конфет, они смущённо топтались в прихожей. Пришлось пригласить их к столу, на котором, кроме шоколада тут же появились бутылки коньяка и шампанского.

В то время я увлекалась исполнением русских и цыганских романсов. И едва я села за рояль и пропела «Очи чёрные» и «Тёмно-вишнёвую шаль», как поняла, что молодой капитан попал в мои сети.

– Вы растрогали меня до глубины души. Я знаю, что Вы замужем, но, может быть, Вы оставите мне хотя бы немного надежды…

После этого случая у меня и возникла мечта стать звездой – автором песен, которые исполнит сама Алла Пугачёва. Сейчас я читаю тексты, вспоминаю мелодию, и мне, по-прежнему, кажется, что мои песни были не хуже русских хитов тех лет. Например, вот эта: «Двадцатый век, двадцатый век, двадцатый век… С земли летит в Галактику сигнал. Двадцатый век, двадцатый век, двадцатый век! Мир стонет от кровавых ран!» Или вот эта: «Не забывайте того дня, когда от страшного огня исчезли в миг с лица Земли два города в Японии». Были и песни о любви и надежде: «Гремела юность праздничным оркестром, и музыкой наполнен был весь мир. А жизнь, как ясноглазая невеста, звала гостей на свадебный свой пир»… «И кажутся нам близкими Скопленья в Млечном и расстояния в световые годы. И представляются туманно бесконечными заоблачные жизни горизонты».