Борис Карлов - Приключения Мурзилки

Владилен Коммуниевич сделал глотательное движение кадыком, ослабил галстук и достал из бара матово-зелёную пузатую бутылку. Налил себе на два пальца в хрустальный стакан и выпил одним глотком. Выкурил сигарету, разделся и ушёл в ванную.

Зазвонил телефон. Не долго думая, Шустрик забрался на стол, нажал кнопку громкой связи и произнёс голосом хозяина:

– Слушаю.

– Владик! – заорал кто-то издалека. – Это я! Мартышкин!

Звонил человек, который вёз из Финляндии мандарины.

– Еду в головной машине колонны, мы уже под Выборгом!

– Как дела? – сказал Шустрик.

– Двадцать фур по десять тонн в каждой. Границу прошли без вопросов, через два часа будем в Питере. Как у вас обстановка?

– А у нас тут милиции полный дом, – сообщил Шустрик, не зная о чём говорить с Мартышкиным.

В телефоне возникла напряжённая пауза.

– Поворачивать обратно?

– Зачем? – удивился Шустрик.

– Да… Везти обратно нет смысла. Слушай, Коммуниевич, ведь нас посадят!

– Погоди, – испугался Шустрик, – что значит посадят? Сейчас что-нибудь придумаем. Как тебя там, Мартышкин, ты тоже думай.

И они стали думать.

– Если переоформить мандарины как гуманитарную помощь, нас не посадят, – придумал Мартышкин. – Благотворительность не облагается налогами.

– Ура! – обрадовался Шустрик.

– Но вы потеряете всё до копейки.

– Ну и фиг с ним.

Мартышкин привык, что у шефа бывают заскоки на нервной почве и потому не удивился. А фраза о том, что в доме полно милиции, могла означать только одно: в Москве их поджидает налоговая проверка. Единственный выход в сложившейся ситуации – раздать фрукты как благотворительность. И сделать это необходимо как можно скорее, здесь, в Питере.

– Придётся до утра развозить по детским садам и школам, – сказал Мартышкин.

В ванной перестала шуметь вода, послышались шаги.

– Действуй! – крикнул Шустрик, сдерживая распиравшее его ликование.

Запахнувшись в белый пушистый халат, Штокбант вышел из ванной. Он был мокрый, и от него шёл пар. Он сел в кресло, налил себе на один палец из пузатой бутылки и выпил. Сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой. Водные процедуры расслабляли его на какое-то время.

Засигналила рация, служившая для связи с охранниками.

– Ну, что там…

– Шеф, тревога! – зашептал охранник. – Маски-шоу, налоговая полиция… Ох!.. Ах!.. У-у!..

Последние его восклицания сопровождали звуки ударов, скорее всего, резиновой дубинкой, возможно, по голове.

Хозяин выронил стакан и бросился к компьютеру. Лихорадочно стуча по клавишам, он стёр все документы и расчёты, имевшие отношение к последней партии мандаринов.

А в дверь уже звонили и стучали. Штокбант набрал телефонный номер Мартышкина, но тот уже обзванивал директоров школ и детских садов, поэтому было занято.

Понимая, что с налоговой полицией шутки плохи, Владилен Коммуниевич со всех ног бросился открывать.

Выемка и проверка уцелевших в компьютере документов закончилась только засветло.

– Господин Штокбант, мы ничего такого у вас не нашли, – вынужден был признать старший налоговый инспектор. Но мы в точности знаем, что ваш сообщник Мартышкин везёт в Москву двести тонн не учтённых мандаринов. И этих мандаринов мы дождёмся, а потом вас арестуем.

Услышав это, Владилен Коммуниевич задрожал и налил себе на пять пальцев из пузатой бутылки. А выпив, стал ждать, когда его повезут в тюрьму.

Налоговые инспекторы тоже стали ждать – когда позвонит Мартышкин и сообщит, что груз прибыл в Москву. Вооружённые люди в масках и камуфляже стояли и сидели вдоль стен, поигрывая дубинками. На поясах у них зловеще позвякивали наручники.

Время шло, тикали часы. Когда от напряжения и страха хозяин буквально остекленел, раздался телефонный звонок.

– Говорите, – приказал Штокбанту старший инспектор и нажал кнопку громкой связи.

– Да, – слабо откликнулся Владилен Коммуниевич. – Слушаю…

– Всё сделано, – доложил Мартышкин без энтузиазма.

– Что?

– Все мандарины безвозмездно переданы ленинградским детям.

– Что?!

– В смысле, Петроградским… Питерским. Заведующих пришлось будить… Теперь всё по закону – печати, подписи… Копии на емейле.

Старший инспектор, у которого лицо постепенно вытягивалось, посмотрел на младшего инспектора, они вместе захлопнули рты и придвинулись к компьютеру. На экране замелькали документы. Придраться было совершенно не к чему.

– Такие дела, – сказал Мартышкин. – Теперь по нулям.

– Что? – сказал Владилен Коммуниевич.

– Я говорю, теперь вам придётся начинать всё с начала.

– Да, с начала… – задумчиво проговорил хозяин, странно меняясь в лице. – С начала. Но всё по-другому…

Обескураженные неудачей, налоговые инспекторы и бойцы в масках удалились.

А Владилен Коммуниевич вдруг почувствовал, что он свободен и счастлив. Теперь, когда у него не осталось ничего, кроме собственной жизни, разом исчезли его страхи и уже ставшее привычным состояние подавленности. Ему было нечего терять и некого бояться. Впервые за много лет он выключил кондиционеры и распахнул настежь пуленепробиваемые окна.

Утреннее солнце ослепило его на мгновение, а свежий ветерок пахнул в лицо.

– А-аааа!! – срывая связки, радостно заорал Владик и засмеялся. – Аа-а-ааа!!!

Дворничиха внизу перестала мести и задрала голову.

– Лови! – крикнул ей жилец и швырнул в окно пачку бумажек – все деньги, какие нашлись в бумажнике и карманах.

Дворничиха сначала погрозила ему метлой, решив, что он разбросал мусор, но потом, когда разглядела, бросилась ловить и собирать деньги. И несколько ранних прохожих тоже бросились ловить и собрать, а Владик показывал на них пальцем и трясся от смеха…

Через неделю Владилен Коммуниевич продал свой «Мерседес» и устроился работать в продовольственный магазин. По знакомству его сразу взяли на должность заместителя директора. С его приходом в магазине всё стало быстро меняться к лучшему, через полгода прибыль возросла вдвое. Поняв, что на такого человека можно с уверенностью положиться, старый директор передал ему дела и с лёгким сердцем ушёл на пенсию. А теперь Владилена Коммуниевича не узнать – он сделался весёлым и общительным. После работы он встречается с одной симпатичной девушкой, на которой хочет жениться. И она как будто не против.

Генерал в отставке Тарас Андриевич Бульба поднялся по-военному рано. Распахнул настежь окно и принялся неторопливо, с чувством, делать гимнастику. Он наклонялся и приседал, делал махи руками, а потом пару раз поднял над головой пудовую гирю.

Мурзилка, который провёл ночь в генеральской квартире, тоже проснулся и наблюдал за действиями хозяина.