Александр Михайлов - Байки с Лубянки

Каждый, кто служил в КГБ, прекрасно помнит, какие высокие требования стояли перед оперативными работниками, если решался вопрос о возбуждении уголовного дела. Все факты должны были быть проверены и перепроверены, и даже двоякое толкование какой-либо фразы должно было быть исключено. Спрашивали с нас, что называется, по полной программе.

Не дай бог, если следователь в процессе работы не подтвердил изложенный в документе факт! А уж если дело касалось работы по шпионажу, то степень ответственности возрастала десятикратно. Международные отношения, понимаешь…

Ловили шпиона, можно сказать, почти поймали. Осталось только подшить документы и отдать в следственную службу, и следовало уточнить: на месте ли у шпиона шифр-блокнот, средства для тайнописи и другая дребедень, полученная из разведцентра.

Надо так надо. Собрали бригаду специально обученных людей и начали осуществлять знаменитое среди узкого круга специалистов мероприятие: обыск без ведома хозяев. Штука, прямо скажем, не очень законная, зато эффективная. (Теперь такого не бывает, запрещено.)

Итак, полезли, помолясь, в квартиру шпиона.

Но Бог не фраер. Он все видит, тем более беззаконие.

Только приоткрыли дверь, как что-то лохматое шмыгнуло между ног и скрылось моментально.

Все остолбенели: ясно — животное, но никто в этой нервотрепке не разглядел, не понял, что за беглец? Собака или кошка, а может, обезьянка? И какого цвета животное, размера и тем более пола?

В общем, конфуз. Шлем по рации депешу, как «Юстас — Центру»: «Сбежала какая-то тварь, для поимки немедля шлите подмогу».

Надо сказать, что дело было накануне 8 Марта, и народ в конторе уже принаряженный, праздничный, в голове концерт с участием Валентины Толкуновой и хорошо накрытый стол.

Делать нечего, человек десять расфуфыренных джентльменов с Лубянки мчатся товарищей из беды вызволять. Пока одни работают, бригада зачистки по чердаку пыль поднимает. Голубиный помет, паутина, известка — полный набор радостей для домового. Умными головами о стропила бьются наши боевые товарищи, летучих мышей пугают.

Ну и естественно, родственников объекта вспоминают. Виртуозно очень и озабоченно…

Часа через два перемазанные птичьим пометом и обмотанные паутиной, зато счастливые и довольные собой, опера волокут беглеца — рыжего, одноглазого, мяукающего. Ну, навешали ему тумаков от всего своего щедрого чекистского сердца, дабы впредь несклонен к побегам был.

А тут и товарищи работу закончили. Все чин-чинарем: шифр-блокноты, как и положено, — в тайнике, котяра мерзкий — снова в квартире.

Первая серия увлекательного детектива на этом закончилась.

Вторая серия началась сразу после ареста шпиона.

— Все понимаю, — удивлялся на допросе арестованный, — но одно никак в толк взять не могу. С какой оперативной целью мне кошечку любимую подменили? Вместо пушистой и ласковой Мурки в квартиру водворили грязного и блохастого котяру?

Следователь задумался и вполне серьезно спросил:

— Кошка у вас умная?

— Удивительная, все понимает! Следователь согласно кивнул головой и тоном умудренного жизнью человека ответил:

— Вот-вот, умная! Значит, поняла, что очень скоро ее некому кормить будет, ну и поменялась с блохастым квартирой. Сами знаете, коварна женская природа!

Смеяться, право, не грешно. Так утверждают оптимисты. Однако смех бывает разный. Бывает радостный, бывает гомерический. Бывает нервический. Это особое состояние, когда, как говорил полководец, от великого до смешного один шаг.

Этого шпиона чекисты звали белокурой бестией. И потому что был блондин, и потому что хитрость раньше его родилась. Талант шпионский в нем был великий, такой, как у Шекспира литературный.

Ох, и намучились мы с ним! Но у чекистов на всякую бестию всегда найдется что-нибудь этакое, с винтом.

Многомесячная прослежка за дипломатом-шпионом дала замечательные результаты.

И вот наконец подошел роковой для шпиона час расплаты. А для нас — звездный миг, праздничный. Чекисты били в бубны и кололи дырки в лацканах.

Для агента уже был заложен тайник, за которым денно и нощно наблюдали, как за сокровищами янтарной комнаты. Одно смущало — что заложен он на пустыре. Но это уж от нас, как понимаете, не зависело. Место сам шпион выбирал. Очень для реализации место неудобное. Да и праздничное шоу для всей улицы с захватом и упаковкой устраивать не хотелось.

Но как уже говорилось, что с «винтами» у нас все в порядке. Покумекали мы у себя на Лубянке и кое-что придумали. Масштабное и, кажется, в деле контрразведки необычное.

В канун завершения операции, словно по мановению волшебной палочки и к вящему удивлению местных жителей, за одну ночь на этом пустыре возникла высокая сплошная ограда.

И как положено, на заборе надпись трафаретная белой краской: «Строительство многоэтажного дома с торговым комплексом и подземным гаражом». И фамилия прораба с номером телефона. Звони — подтвердят и даже прораба этого мифического позовут, на все вопросы тот ответит.

Проведенная вражескими разведчиками проверка ничего подозрительного не обнаружила.

Утром, выпив чашечку кофе с коньяком и выкурив дорогую сигару, шпион вышел на тропу холодной войны. Дело было чрезвычайно серьезным. Более десяти часов он проверялся. Менял машины, нырял в проходные дворы, в метро в поисках «хвоста» прыгал с поезда на поезд.

Все чисто! И что за ним особенно бегать, когда известен адрес забора, куда матерый враг в конце концов пожалует?

Ха-ха! Наивный, он даже не подозревал, что его нелегкая судьба и режим лагерного содержания уже расписаны на ближайшие десять лет. Да, группа захвата была в полной готовности, и за забором был даже стол с проводным телефоном, дабы разговорами в эфире не спугнуть врага.

А враг метался по Москве, даже не предполагая, какой великолепный сюрприз ему уготован.

Итак, наступало время «Ч». Шпион убедился, что все чисто, прослежки за ним нет. Теперь он стремительно приближался к закладке. Но впереди него неслась молва. Она, как реостат, поднимала уровень адреналина в крови людей за забором. Адреналин уже поднимался к ушам. Сейчас, сейчас!

Множество глаз прильнуло к заранее насверленным в заборе дыркам.

До объекта пятьсот метров, четыреста, триста, двести, сто.

Авто шпиона остановилось у гостеприимно распахнутых ворот ограждения. Шпион, громадный, изящно одетый господин, сделал вид, что чисто по-советски пошел на пустырь справить легкую нужду.

В эти мгновения, сдерживая дыхание, прилипнув носами к ограде, за шпионом следили десятки глаз.