Стивен Ликок - Из сборника «Проба Пера» 1910г.

Когда мне случается попасть в банк, я сразу пугаюсь. Клерки пугают меня. Окошечки пугают меня. Вид денег пугает меня. Решительно все пугает меня.

В ту самую минуту, как я переступаю порог банка и собираюсь проделать там какую-нибудь финансовую операцию, я превращаюсь в круглого идиота.

Все это было известно мне и прежде, но все-таки, когда мое жалованье дошло до пятидесяти долларов в месяц, я решил, что единственное подходящее для них место – это банк.

Итак, еле передвигая ноги от волнения, я вошел в зал для операций и начал робко озираться по сторонам. Мне почему-то казалось, что перед тем, как открыть счет, клиент должен непременно посоветоваться с управляющим.

Я подошел к окошечку, над которым висела табличка «Бухгалтер». Бухгалтер был высокий хладнокровный субъект. Уже один его вид испугал меня. Голос мой внезапно стал замогильным.

– Не могу ли я поговорить с управляющим? – спросил я, и многозначительно добавил: – С глазу на глаз.

Почему я сказал «с глазу на глаз», этого я не знаю и сам.

– Сделайте одолжение, – ответил бухгалтер и пошел за управляющим.

Управляющий был серьезный, солидного вида мужчина. Свои пятьдесят шесть долларов я держал в кармане, так крепко зажав их в кулаке, что они превратились в круглый комок.

– Вы управляющий?– спросил я, хотя, видит бог, я нисколько в этом не сомневался.

– Да, – ответил он.

– Могу я переговорить с вами... с глазу на глаз?

Мне не хотелось повторять это «с глазу на глаз», но иначе все было бы слишком обыденно.

Управляющий взглянул на меня не без тревоги. Видимо, он подумал, что я собираюсь открыть ему какую-то страшную тайну.

– Прошу вас, – сказал он; потом провел меня в кабинет и повернул ключ в замке. – Здесь нам никто не помешает. Присядьте.

Мы оба сели и уставились друг на друга. Внезапно я почувствовал, что не могу выдавить из себя ни одного слова.

– Вы, должно быть, из агентства Пинкертона? – спросил он.

Мое загадочное поведение навело его на мысль, что я сыщик. Я понял это, и мне стало еще хуже.

– Нет, я не от Пинкертона, – сказал я наконец, как бы намекая на то, что явился от другого, конкурирующего агентства. – По правде сказать... – продолжал я, словно до сих пор кто-то заставлял меня лгать. – По правде сказать, я вообще не сыщик. Я пришел открыть счет. Я намерен держать в этом банке все свои сбережения.

У управляющего, видимо, отлегло от сердца, но он все еще был настороже. Теперь, очевидно, он решил, что перед ним сын барона Ротшильда или Гулд-младший. [1]

– Сумма, должно быть, значительная? – спросил он.

– Довольно значительная, – пролепетал я. – Пятьдесят шесть долларов я намерен внести сейчас же, а в дальнейшем буду вносить по пятьдесят долларов каждый месяц.

Управляющий встал, распахнул дверь и обратился к бухгалтеру.

– Мистер Монтгомери! – произнес он неприятно – громким голосом. – Этот господин открывает счет и желает внести пятьдесят шесть долларов... До свидания.

Я встал.

Справа от меня была раскрыта массивная железная дверь.

– До свидания, – сказал я и шагнул прямо в сейф.

– Не сюда, – холодно произнес управляющий и указал мне на другую дверь.

Подойдя к окошечку, я сунул туда комок денег таким судорожным движением, словно показывал карточный фокус.

Лицо мое было мертвенно-бледно.

– Вот, – сказал я, – положите это на мой счет.

В тоне моих слов как бы звучало: «Давайте покончим с этим мучительным делом, пока еще не поздно».

Клерк взял деньги и передал их кассиру.

Потом мне велели проставить сумму на каком-то бланке и расписаться в какой-то книге. Я уже не сознавал, что делаю. Все расплывалось перед моими глазами.

– Готово? – спросил я глухим, дрожащим голосом.

– Да, – ответил кассир.

– В таком случае я хочу выписать чек.

Я предполагал взять шесть долларов на текущие расходы. Один из клерков протянул мне через окошечко чековую книжку, а другой начал объяснять, как заполнять чек. У всех служащих банка, очевидно, создалось впечатление, будто я какой-нибудь слабоумный миллионер. Я что-то написал на чеке и подал его кассиру. Тот взглянул на чек.

– Как? – с удивлением спросил он. – Вы забираете все?

Тут я понял, что вместо цифры шесть написал пятьдесят шесть. Но дело зашло слишком далеко. Теперь уже поздно было объяснять то, что случилось. Все клерки перестали писать и уставились на меня.

С мужеством отчаяния я ринулся в бездну.

– Да, всё, – ответил я.

– Вы берете из банка все ваши деньги?

– Все, до последнего цента.

– И в дальнейшем тоже не собираетесь что-нибудь вносить? – с изумлением спросил кассир.

– Никогда в жизни.

У меня вдруг блеснула нелепая надежда – а не подумали ли они, будто я на что-то обиделся, когда писал чек, и только поэтому раздумал держать у них деньги? Я сделал жалкую попытку притвориться человеком необычайно вспыльчивого нрава.

Кассир приготовился платить мне деньги. – Какими вы желаете получить? – спросил он.

– Что?

– Какими вы желаете получить?

Ах, вот он о чем... До меня наконец дошел смысл его вопроса, и я ответил, уже не понимая, что говорю:

– Пятидесятидолларовыми билетами.

Он протянул мне билет в пятьдесят долларов, – А шесть? – спросил он сухо.

– Шестидолларовыми билетами, – сказал я.

Он дал мне шестидолларовую бумажку, и я ринулся к выходу. Когда тяжелая дверь медленно затворялась за мной, до меня донеслись раскаты гомерического хохота, которые сотрясали своды здания.

С той поры я больше не имею дела с банком. Деньги на повседневные расходы я держу в кармане брюк, а свои сбережения – в серебряных долларах – храню в старом носке.

Рыцарский роман в одной главе

Все было кончено. Разорение наступило. Лорд Оксхед [2] сидел в своей библиотеке, устремив взгляд на огонь, пылавший в камине. Снаружи, вокруг башен и башенок родового гнезда Оксхедов, выл (или завывал) ветер. Но старый граф не обращал внимания на этот ветер, завывавший вокруг его поместья. Он был слишком глубоко погружен в свои мысли.

Перед ним лежала груда синих листков с печатными заголовками. Время от времени он вертел их в руках, а потом снова с. глухим стоном опускал на стол. Эти листки означали для графа разорение, полное, непоправимое разорение, а вместе с ним и потерю величественного замка, являвшегося гордостью многих поколений Оксхедов. Более того – теперь страшная тайна его жизни должна была сделаться всеобщим достоянием.