Роберт Ладлэм - Дорога в Гандольфо

Если и раньше было крайне важно, чтобы Сэм остановил Маккензи, то теперь неотложность выполнения этой задачи выросла в три раза.

— Ты непобедим, — заключил Сэм. — Я был не прав, полемизируя с тобой. Позволь же мне присоединиться к тебе. Искренне прошу об этом. Дай и мне заработать мой скромненький миллиончик.

За каждым из офицеров Хаукинза была закреплена кличка, обозначавшая тот или иной цвет, причем по-французски. Выбор на французский пал не только потому, что все они свободно владели им, но и в силу того обстоятельства, что в этом языке названия различных цветов особенно резко отличались по звучанию друг от Друга.

Американский негр с Крита, конечно же, стал Нуаром, или Черным, викинг из Стокгольма — Гри (Серым), француз из Бискайи — Блю (Синим), его соотечественник из Марселя — Вером (Зеленым), смуглолицый, но не чернокожий бейрутец — Брюном (Коричневым), римлянин — Оранжем (Оранжевым) и, наконец, афинянин — Ружем (Красным), очевидно, в честь своего неизменного красного шарфика. Для поддержания соответствующей дисциплины среди подчиненных Хаукинз настойчиво требовал от них, чтобы любому обращению друг к другу по кличке предшествовало слово «капитан».

Подобная форма общения между подчиненными Хаукинза обусловливалась и тем, что вторым пунктом тактического плана Маккензи предусматривалось сведение к минимуму внешних различий у его офицеров. Операция «Нулевой объект» будет проведена в масках из шелковых чулок. Голова и волосы должны быть по возможности скрыты, лица припудрены или вымазаны особым составом, придающим коже оттенок, схожий с цветом лица кавказца, а все особые приметы подлежали тщательной маскировке или удалению хирургическим путем.

Данное распоряжение Хаукинза не вызвало ни у кого вопросов. Вооружившись бритвами, ножницами и косметическими средствами, агенты приступили к работе. Ни один не желал выделяться из группы, ибо каждый знал, что анонимность — одно из условий их безопасности.

Учебные занятия длились уже четвертую неделю. Конфигурация лесной дороги вдоль махенфельдского поля была изменена с учетом особенностей местности в районе проведения операции «Нулевой объект». В тех же целях воссоздания максимально возможной степени топографической и ландшафтной специфики зоны будущих боевых действий убрали кое-где валуны, выкорчевали деревья, пересадили кустарник. Не осталась без внимания и узкая извилистая проселочная дорога, спускавшаяся с пологого склона горы в глубь леса: над ней тоже потрудились на славу.

При проведении указанных работ использовались увеличенные фотоснимки общим числом 123, что стало возможным благодаря любезности туристки по имени Лилиан фон Шнабе, приславшей из Рима ролики фотопленки. Впрочем, сама миссис фон Шнабе не придавала особого значения сделанным ею снимкам. Подтверждением этому может служить тот факт, что она отправила фотопленки, даже не удосужившись их проявить, с двумя курьерами, не знавшими друг друга, которые передали врученные им посылки в руки озадаченного Рудольфа, встречавшего их в Церматте. Ну а тот зашвырнул странный груз в багажник своего «итальянского такси» куда-то под инструменты. В общем, человек сам решал, что и как ему делать.

Генеральную репетицию Хаукинз наметил на третий день четвертой недели обучения. Это были обычные в подобных случаях занятия, прерывавшиеся время от времени, стоило только кому-то допустить ту или иную ошибку. Наемники Хаукинза разбились на две группы, одна из которых изображала противника. Неслись с ревом мотоциклы, мчался вперед лимузин. Люди в масках выскакивали из укрытий, чтобы выполнить предписанные каждому действия. Щелкая секундомером, Маккензи следил за каждой фазой учебной операции, которую он разбил условно на восемь основных этапов — от нападения до отхода. Офицеры действовали не просто профессионально, но, черт возьми, красиво! Они знали, что общий успех их предприятия непосредственно зависит от действий каждого из них на всех без исключения фазах проведения операции. Перспектива же проиграть их не привлекала.

В силу последнего обстоятельства капитаны и выразили единодушный протест против главного новшества Хаука — полного отсутствия личного оружия. Удобно подвешенный к поясу нож или мгновенно выхваченная гаррота не раз выручали их из беды в прошлых переделках, разрешая тем самым за них встававшую перед ними дилемму: жизнь или плен. Но Маккензи был тверд и настоял на своем: он хотел иметь полную гарантию, что папе не будет причинен какой-либо вред во время захвата и содержания его в плену в ожидании огромного выкупа. Поэтому все пистолеты и револьверы, ножи и веревочные или проволочные удавки, отравленные шипы на башмаках и перчатках, металлические заточки и даже обычные кастеты у офицеров были отобраны. Хаук запретил также использование любых жестких приемов рукопашного боя выше уровня основ юкато.

В конечном счете офицеры приняли все установленные им ограничения.

— В Швеции говорят, что «вольво» в гараже стоит того, чтобы всю жизнь ездить по Скандинавской железной дороге, — заметил капитан Гри с нордическим хладнокровием и решительно добавил: — Я согласен с командиром.

— И я, — отозвался капитан Блю, француз из Бискайи. — Если учесть сумму нашего вознаграждения, я готов, если потребуется, даже засыпать под гасконские колыбельные песни...

Но колыбельные им не понадобились. Вместо них они довольствовались порцией введенного под кожу снотворного. У каждого офицера висел на груди тонкий патронташ, в гнездах которого вместо патронов находилось все необходимое для подкожных инъекций, упакованное в резиновые оболочки. Капсулы можно было легко извлечь из патронташа. Если сделать укол должным образом и в соответствующее место на шее, его усыпляющее действие проявится буквально через несколько секунд. Проблема заключалась лишь в том, чтобы крепко держать свою жертву, пока она не впадет в забытье. Сама же процедура уколов не отличалась особенной сложностью: один-два вскрика могут вполне остаться никем не замеченными, поскольку на месте операции будет довольно шумно от рева автомобилей и мотоциклов.

Услышав сентенции Гри и Блю, остальные офицеры тоже изменили свое отношение к распоряжению Хаукинза о личном оружии. Тем более что это был приказ командира. И никто из них не проявил особого Желания ездить всю жизнь по Скандинавской железной дороге: ведь каждый и так сможет приобрести хоть целую флотилию этих «вольво».

Хаук попросил каждого из подчиненных дать свое заключение. Капитаны Гри и Блю отлично разбирались в маскировке и картографии. Капитан Руж являлся экспертом по части подрывных работ: в частности, это он взорвал шесть причалов в Коринфском заливе, где, по слухам, стоял американский флот. Усыпляющие медицинские препараты были специализацией англичанина капитана Брюна, чуть ли не до черноты загоревшего под знойным бейрутским солнцем; он считался высококвалифицированным экспертом в своей области и знал все, что вообще можно знать о большинстве наркотических средств. Блестяще были представлены также и авиационная технология и электроника. Первое относилось к компетенции Нуара, чьи нашумевшие в свое время взрывы в Хьюстоне и в Москве стали просто легендой, второе находилось в ведении капитана Вера, который счел возможным сконструировать в Марселе экстраординарные приборы радиосвязи. А Марсель, как известно, — порт весьма и весьма оживленный, находящийся постоянно под неусыпным контролем Интерпола.