Сью Таунсенд - Адриан Моул: Дикие годы

Вчера вечером Кристиан устроил попойку, на которую пришли Кавендиш и Пандора. Я пытался увлечь Пандору беседой, но всякий раз обнаруживал, что она смотрит мимо поверх моего плеча. Неужели я такая скучная компания?

В восемь часов в блестящем узком черном платье появилась Бьянка. Я представил ее Пандоре.

Пандора сказала:

— Классное платье, Бьянка. Господи, лайкра — это же любимое, да? И что мы без нее делали?

И они трепались о лайкре еще полчаса. По моему мнению, все дорогое образование Пандоры пошло коту под хвост.

В какой-то момент в гостиной/кухне/кабинете скопилось человек пятьдесят. Большинство — старшекурсники, но по разговору ни за что не скажешь. Основными темами, в порядке их обсуждения, были:

1) «Арчеры»

2) Футбол (Газза [30])

3) Лайкра

4) Сокращения в университете

5) Принцесса Диана

6) Алкоголизм

7) Оксфордское убийство

8) Овес

9) Сожжение Раджива Ганди

10) Чудо-лифчик «Госсар»

И они называют себя интеллектуалами! Мои попытки заговорить о книге «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины» были встречены холодным равнодушием. Да! Так называемые «лучшие умы» страны слушали меня несколько минут, а затем, неуклюже извинившись, покидали мое общество. Как раз когда я рассказывал о том, как мой герой учился ремеслу сапожника в Главе Одиннадцать, человек по имени профессор Гудчайлд отпрыгнул в сторону со словами:

— Прошу вас, избавьте меня от этих дерьмовых подробностей.

Однако несколько минут спустя я услышал, как он треплется о своем аквариуме и о том, как лучше его чистить.

Бьянка ушла в 11.30 в сопровождении сомнительного типа в черной кожаной куртке. Он какая-то шишка в астрофизике, хотя на мой взгляд — похож на придурка, который не соображает, к какому концу телескопа прикладывать глаз.

Когда мы наводили после вечеринки порядок, Кристиан сказал:

— Адриан, хочешь мой совет? Выкинь этот блейзер к чертовой бабушке. Купи себе какой-нибудь модный прикид, как все молодые люди!

Я ответил (довольно остроумно, как мне показалось):

— Лайкра мне не к лицу.

Он на миг смутился, а затем продолжил мыть стаканы.

Пандора также отозвалась нелицеприятно о моей одежде:

— Этот треханый жуткий блейзер: отдай его в утиль, Христа ради.

Наверное, я так и сделаю.

Несколько часов пролежал без сна, представляя, как Бьянка и астрофизик вместе разглядывают звезды. Доверит ли он ей свой телескоп?

В одном доме у меня по пути хозяева приобрели американского питбультерьера. Снаружи псина выглядит зверем дружелюбным — только стоит и скалится через ограду. Однако в будущем я собираюсь сменить свой маршрут на работу. Мне это составит значительное неудобство, но я не могу рисковать обезображенным лицом. Предпочитаю, чтобы на задней обложке моей книги лицо оставалось таким же, какое оно сейчас, а не испещренным отвратительными шрамами. Я знаю, что пластические хирурги в наши дни творят чудеса, но отныне риск не для меня.

Браун сегодня пребывал в паршивом настроении. Он получил письмо от адвокатши Меган. Та грозит подать на него в суд за дискредитацию, если он немедленно не восстановит Меган на работе. Надеюсь, Браун уступит. Замена Меган, мисс Джулия Стоун — из тех высокомерных стервоз, которые никогда не проигрывают деньги конфетным автоматам на вокзалах.

Оксфорд переполнен зеваками, которые катаются на верхних палубах туристических автобусов и толпами бродят по улицам, глазея в небо. Нас, местное население, крайне раздражает, когда каждые пять минут иностранцы спрашивают дорогу. Возможно, с моей стороны это мелко, но мне довольно-таки нравится посылать их не в ту сторону.

Только что вспомнил! Вчера сдал блейзер в лавку утиля, и в верхнем кармане оставил презерватив. Это означает, что, возникни сегодня возможность сношения, я окажусь неподготовленным. Также это значит, что я больше не смогу заходить в лавку утиля, по крайней мере — пока миссис Уитлоу, добровольная помощница, которой я его сдал, не умрет или не выйдет на пенсию. Миссис Уитлоу частенько поздравляла меня с тем, что я «порядочный и опрятный молодой человек», хотя я никогда не давал ей ни малейшего повода так думать.

Ну почему банкам обязательно закрываться в Банковский Праздник [31]? Ведь в этот день людям хочется тратить деньги , разве не так? Занял 5 фунтов у Кристиана, чтобы купить себе «Дюрекс» и бананов.

Только что закончил Главу Двенадцать романа «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины» — «А собачке суждено было подохнуть».

Он закрыл парадную дверь материнского дома со вздохом. Он оставил мать сидеть, сгорбившись, за кухонным столом в окружении переполненных пепельниц и пустых банок из-под пльзенского пива. Наверху отец вкалывал героин в свои ввалившиеся вены. Семейный любимец, американский питбультерьер, выглядывал в окно гостиной убогого дома и рычал, обнажая жуткие челюсти. Он прошел по улице, небрежно приветствуя низкорослых соседей. В переулке одна парочка предавалась разврату — глаза мертвы, движения доведены до автоматизма. Он рыдал без слез. Мука терзала его душу. Он горевал о том дне, когда родился на свет. Вдруг неожиданно ему под ноги упал столб солнечного света. Он остановился, зачарованный. Знак ли это, знамение того, что отныне жизнь его переменится к лучшему?

Он повернулся и зашагал обратно к дому. Открыл парадную дверь. Пес по кличке Мясник зарычал на него, поэтому он сдавил ему глотку и держал, пока тот не рухнул замертво к его ногам. Он ощущал в себе Зло, но вместе с тем — странное Добро. Собака всегда была лишь помехой — никто никогда не выводил пса гулять. Его совесть была чиста.

У-ух! Ведь мощно написано — или как? Достоевский наверняка бы мною гордился. Убийство собаки — такого в английской литературе еще не было. Я рассчитываю получить несколько возмущенных писем от английских собаколюбов, когда «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины» выйдет в свет — но я отвечу им всем и скажу, что я художник, и должен идти туда, куда ведет меня мое перо.

Сегодня у нас произошла краткая беседа с Джулией Стоун у «Автовента», пока суп из бычьих хвостов лился мне в пластиковый стаканчик. Она попросила меня больше никогда не пользоваться дамской уборной. Я указал ей на то, что в мужской закончилась туалетная бумага, но Джулия ответила, что если я буду продолжать «вторгаться в женское пространство», она напишет на меня жалобу за сексуальные домогательства. Также она сказала, что проверила почтовый журнал: я использовал больше марок, чем любой другой сотрудник.

Я ответил ей в холодных тонах — хоть и не в столь холодных, как мой суп из бычьих хвостов, — что просто написал больше писем, поэтому, естественно, мне и потребовалось больше марок. Но все равно боюсь, что нажил себе врага.