Сью Таунсенд - Адриан Моул: Дикие годы

Я отвечал — надеюсь, с достоинством:

— Пандора, некоторые из нас держат данное слово — в отличие от тебя, которая в четверг, второго июня 1983 года пообещала выйти за меня замуж сразу после экзаменов повышенного уровня [2].

Пандора засмеялась, расплескивая неразбавленный виски:

— Мне тогда было шестнадцать лет. Черт побери, ты живешь в какой-то петле времени.

Оскорбление я проигнорировал.

— Так ты отвезешь меня в Оксфорд, как обещала? — рявкнул я, тыча в капли виски на ее платье бумажной салфеткой с оленями.

Пандора через всю комнату крикнула Кавендишу, поглощенному разговором с бабушкой об отсутствии аппетита у нашего пса:

— Джек! Адриан все равно хочет вернуться в Оксфорд!

Синяя Борода закатил глаза и посмотрел на часы:

— У меня еще есть время на один стаканчик, Адриан?

— Да, но только — минеральной воды. Вы ведь за рулем, не так ли? — ответил я.

Он снова закатил глаза и взял бутылку «Перье». Подошел отец, и они с Кавендишем пустились вспоминать о Старых Добрых Временах, когда можно было вылакать в пабе десять пинт, сесть в машину и уехать — «и никакая полиция в затылок не сопела».

Когда мы, в конце концов, покинули мамочкин дом, было уже два часа. По дороге пришлось заехать к Брейтуэйтам за пандориной сумкой с вещами. Я сидел сзади в «вольво» Кавендиша и слушал их банальную болтовню. Пандора зовет его «Малыша», а Кавендиш ее — «Мартыша».

Уже на окраине Оксфорда я проснулся и услышал ее шепот:

— Ну, так что ты думаешь о празднествах в Доме Моулов, Малыша?

А он ответил:

— Как ты и обещала, Мартыша, — восхитительно вульгарно. Я получил массу удовольствия. — Тут оба повернулись и посмотрели на меня. Я притворился спящим.

Я начал думать о своей сестрице Рози — на мой взгляд, она совершенно избалованна. Голова парикмахерского манекена из «Мира Девчонок», которую она потребовала себе на Рождество, уже забыта и пылится без дела на подоконнике гостиной с самого Дня Подарков [3], уставившись в столь же забытый и запущенный садик. Светлый парик безнадежно спутан, лицо размалевано безвкусной косметикой. Сегодня вечером Рози танцевала с Иваном Брейтуэйтом в манере, совершенно неприличной для восьмилетней девочки. Они напоминали Лолиту и Гумберта Гумберта.

Набоков, собрат мой по перу, если б ты жив был сегодня. Тебя потрясло бы это зрелище: Рози Моул в черной мини-юбочке, розовых лосинах и укороченном лиловом топе надувает губки!

Я решил вести полный дневник в надежде на то, что жизнь моя, быть может, покажется более интересной, если ее записать. В действительности жить этой жизнью совершенно не интересно. Жить ею скучно так, что вы не поверите.

Сегодня утром я опоздал на работу на десять минут. У автобуса отвалилась выхлопная труба. Мистер Браун отнесся ко мне с сугубой черствостью:

— Купил бы себе велосипед, Моул. — Я указал ему на то, что за последние восемнадцать месяцев у меня угнали три велосипеда. Я больше не могу себе позволить снабжать преступный мир Оксфорда экологически безопасными транспортными средствами.

Браун рявкнул в ответ:

— Тогда ходи пешком , Моул. Вставай пораньше и ходи пешком.

Я нырнул к себе в каморку и захлопнул дверь. Записка на столе извещала, что в Ньюпорт-Пагнелл обнаружена колония тритонов. Их ареал — как раз посередине проектируемой кольцевой дороги. Я позвонил в Отдел охраны окружающей среды Министерства транспорта и предупредил некоего Питера Питерсона, что строительство кольцевой дороги, возможно, придется отложить.

— Но это же курам на смех, черт возьми, — сказал Питерсон. — Чтобы направить трассу по другому маршруту, у нас уйдут сотни тысяч фунтов — только ради того, чтобы спасти несколько склизких рептилий.

Такова и моя частная точка зрения на тритонов. Меня от них тошнит. Но мне платят за то, чтобы я отстаивал их право на существование (по крайней мере — публично), поэтому я прочел Питерсону свою стандартную лекцию о сохранении поголовья тритонов (указав, что тритоны, между прочим, — вовсе не рептилии, а земноводные). Все оставшееся утро я писал отчет о деле Ньюпорт-Пагнелл.

В обеденный перерыв я вышел из Департамента Охраны Окружающей Среды и отправился в химчистку забирать блейзер. Квитанцию я забыл (осталась дома, в качестве закладки в томике Колина Уилсона «Аутсайдер» [4], а мистер Уилсон, как и я — уроженец Лестера).

Грымза из химчистки блейзер мне выдать отказалась, хотя я указал ей, что он болтается на вешалке.

— На этом блейзере — значок Британского Легиона, — сказала она. — А вы для Британского Легиона слишком молоды.

Старшекурсница у меня за спиной хихикнула.

В ярости я сказал грымзе:

— Очевидно, вы очень гордитесь своими детективными способностями. Вам, вероятно, следует написать сценарий следующей серии «Инспектора Морса» для телевидения. — Но остроумие мое не достигло ее педантичного слуха.

Старшекурсница оттолкнула меня и протянула ей вонючее стеганое одеяло, потребовав вычистить его за четыре часа.

Мне ничего не оставалось, только сходить домой, взять квитанцию, вернуться в химчистку, а затем с блейзером в пластиковом пакете, перекинутым через плечо, мчаться обратно в контору. У меня сегодня вечером свидание наугад, и, кроме блейзера, надеть мне нечего.

Последняя моя встреча с незнакомкой закончилась преждевременно, когда мисс Сандра Снэйп (некурящая, двадцать пять лет, вегетарианка; темные волосы, карие глаза, рост пять футов шесть дюймов, не страхолюдина) поспешно выскочила из закусочной «Бургер Кинг», утверждая, что оставила на плите чайник. Разумеется, я убежден, что чайник послужил всего лишь предлогом. Вернувшись в тот вечер домой, я обнаружил, что сзади у моей армейской шинели болтается оторванная подкладка. Женщины не любят нерях.

На работу с перерыва я опоздал на двадцать пять минут. Браун уже поджидал меня в каморке. Он сунул мне под нос цифры из моего отчета о тритонах Ньюпорт-Пагнелла. Очевидно, я допустил ошибку в прогнозе их рождаемости на 1992 год. Вместо 1.200 написал 120.000. Такую ошибку сделать — пара пустяков, подумаешь.

— Значит, сто двадцать тысяч тритонов в 1992 году, а, Моул? — ехидно поинтересовался Браун. — Добрых жителей Ньюпорт-Пагнелла просто затопит земноводными.

Он официально предупредил меня об учете рабочего времени и приказал полить кактус. Затем отправился к себе в кабинет, прихватив и мой отчет. Если я лишусь работы, мне конец.

11.30 вечера. Незнакомка на свидание не явилась. Я прождал два часа десять минут в «Бургер Кинге» в центре города. Благодарю вас, мисс Трейси Уинклер (спокойная блондинка, двадцать семь, некурящая, любит котов и загородные прогулки)! Это последний раз, когда я писал в рубрику знакомств в «Оксфорд Мэйл». Отныне буду пользоваться только колонкой личных объявлений «Лондонского Книжного Обозрения».