Стивен Ликок - Очерки обо всем

Авторство отдельных частей его исторических драм или даже целых драм окончательно еще не установлено. Так, наши самые авторитетные критики утверждают, что, например, в «Генрихе V» сто первых строк написаны Беном Джонсоном, последующие двести – самим Шекспиром (кроме половины строки в середине, которая, несомненно, принадлежит Марло), следующие сто – опять Джонсоном, но с помощью Флетчера, а далее идут строки, написанные поочередно Шекспиром, Мэссинджером и Марло. Установить авторство оставшейся части драмы практически невозможно, и каждый исследователь придерживается тут своей версии.

Однако сами мы нисколько не заблуждаемся относительно того, что действительно принадлежит перу Шекспира, а что – нет. В строках, написанных самим Шекспиром, есть нечто неуловимое, безошибочно подсказывающее, что перед нами Шекспир. Так, слова: «Раздается звук фанфар… Входит Глостер с возгласом: – Эй, вы, там, о-го-го-о!» – могут принадлежать только Шекспиру, потому что только Шекспир мог до этого додуматься. В самом деле, только Шекспир сумел ввести в свои драмы нечто совершенно новое, например: «Входит Кембридж, за ним следует Топор» или «Входит Оксфорд, за ним следует Факел». Его менее прославленные собратья по перу никогда не могли добиться такой изысканности и тонкости выражения, и, прочитав строку: «Входит граф Ричмонд, за ним следует щенок», всякий сразу поймет, что перед ним жалкая мазня.

Есть еще один признак, по которому можно судить, была ли данная историческая драма написана Шекспиром. Мы имеем в виду форму обращения персонажей. У Шекспира они обращаются друг к другу не по имени, а по названию места жительства: «Что скажет наш французский брат на это?», или – «Ну, бельгиец, решай, что лучше?», или – «Так, продолжай, бургундец, мы ухо к тебе склоняем».

Нам тоже пришло однажды в голову попытаться использовать этот прием в жизни, но, надо сказать, неудачно. Друзья почему-то не хотели, чтобы мы обращались к ним таким образом: «Как дела, ты, из квартиры Б, Гровнер-сквер?» или – «Ну-ка, давай, ты с Марлборо, верхний этаж, квартира шесть…».

Великие трагедии. Каждый образованный человек должен иметь общее представление о великих трагедиях Шекспира. Если при этом исходить из того, что обычно хранит в памяти рядовой зритель или читатель, получить это общее представление можно без особых усилий. Например:

Гамлет (не путать с «Омлетом» Вольтера), принц Датский, жил в изумительной обстановке и носил черный бархатный костюм. То ли потому, что он был ненормальный, то ли наоборот, но он постоянно находился в мрачном настроении. Он убил своего дядю и еще каких-то людей, имен которых обычно никто не помнит.

Это так потрясло Офелию, что она решила покончить с собой, но, как это ни странно, бросившись в реку, не пошла ко дну, а медленно поплыла по течению, распевая песни и что-то крича. В самом конце Гамлет закалывает Лаэрта, а потом и себя. После этого все прыгают в его могилу, пока она не наполняется до краев. Тут занавес падает. Лица, способные удержать все это в памяти, по праву смотрят на других несколько свысока.

Шекспир и сравнительное литературоведение. Современная наука внесла значительный вклад в изучение творческого наследия Шекспира и способствовала пробуждению интереса к его произведениям, исследовав источники, из которых он черпал сюжеты для своих пьес. Оказывается, все они восходят к седой старине. Нетрудно проследить, что сюжет Гамлета заимствован из древневавилонской драмы под названием «Хамлид», которая, в свою очередь, по-видимому, является всего лишь вариантом древнеиндийской трагедии «Жизнь Уильяма Джонсона».

Вполне возможно также, что тема «Короля Лира» восходит к древнекитайской драме «Липо», а «Макбет», как показали новейшие исследования наших ученых, обнаруживает явные следы шотландского происхождения.

По сути дела, вместо того чтобы сидеть и придумывать сюжеты для своих пьес, Шекспир рылся в старых сагах, мифах, сказаниях, легендах, архивах и фольклоре, на что у него, вероятно, уходили целые годы.

Внешность. Шекспира обычно изображают с остроконечной бородкой, волосами, подстриженными ежиком, и широкими залысинами над лбом, большими диковатыми глазами, крупным носом и скошенным подбородком. При этом на лице его написано полное отсутствие мысли, граничащее со слабоумием.

Выводы. Из всего вышесказанного следует запомнить, что произведениям Шекспира присущи следующие черты: величие, грандиозность, вкус, гармоничность, возвышенность, широта, размах, протяженность, а также понимание, глубина, сила и ясность, темперамент и мощь.

Заключение: Шекспир был очень хорошим писателем.

За последнее время наши школы, по-видимому, вновь оказались перед рядом серьезных трудностей, возникших в связи с преподаванием эволюционного учения. Одно из двух: либо этот предмет преподается совершенно неправильно, либо с ним самим не все обстоит благополучно. Нам казалось, что положения эволюционной теории уже давным-давно повсеместно получили безоговорочное признание, а потому потеряли всякую притягательную силу для широкой публики. Их давно изучают наравне со сферической тригонометрией и сравнительной историей религий, и никому не приходило в голову придавать эволюционной теории значение большее, чем, скажем, антропологии.

И вдруг что-то случилось. В одной из школ Канзаса ученик швырнул на пол книгу и заявил, что, если его еще раз назовут простейшим, он не станет ходить на занятия. Какой-то папаша из Остабула (Оклахома) подал местному школьному начальству заявление о том, что не может допустить, чтобы его детей учили, будто они произошли от обезьяны, ибо это бросает тень на его репутацию. Волна протестов прокатилась по всем школам.

Ученики высыпали на улицы с плакатами, на которых было написано: «Разве мы павианы? Обезьянам – ура!»

Ротари-клубы разных городов один за другим стали рыносить решения о том, что они не могут поддержать (или понять?) учение о законах биогенеза и предлагают его упразднить.

В Уиноне (Юта) женский клуб «За культуру» потребовал, чтобы в учебниках их штата имя Чарлза Дарвина было заменено именем У. Дж. Брайена. «Общество борцов против пивных» постановило, чтобы количество учебных часов, отводимое в школах на дарвинизм, не превышало половины процента общего их числа.

Предлагаемые «Очерки об эволюционном учении» были задуманы и написаны именно в связи с создавшимся затруднительным положением. Автор ставил себе целью пересмотреть и переработать железные законы эволюционной теории таким образом, чтобы сделать ее приемлемой для всех без исключения.