Дуглас Кенни - Тошнит от колец

Вскоре проход плавно нырнул еще раз и вынырнул в огромном зале, уставленном рядами огромных сейфов и тускло освещенным слабым пламенем. Когда они вошли, грохот стал громче: ДРИБЛ, ЮРИБЛ, ФЕЙК, ДРИБЛ, ФЕЙК, ШУУТ.

Как вдруг из коридора, по которому прошла наша компания, вывалилась толпа нарков, размахивающих молотами и серпами и бросилась на них.

– Ялла! Ялла! – кричал их предводитель, размахивая вязанкой хвороста.

– Смерть Джи Ай! [8]– кричали нарки.

– Оставайтесь на месте, я разведаю, что впереди, – сказал Эрроурут.

– Прикройте, я уведу их прочь, – сказал Леголам.

– Охраняйте тыл, я займу проход, – сказал Штопор.

– Держите фронт, я буду ходить кругами, – сказал Гудгалф.

– Стойте насмерть, я отгоню их, – сказал Бромозель.

– Пьенг-янг, пан-мунг дзям! – кричал предводитель нарков.

Компания протопала по залу и вбежала в боковой коридор. Нарки преследовали их по пятам. Когда все выбежали из галереи, Гудгалф захлопнул дверь прямо перед носом нарков и торопливо наложил на дверь заклятие.

– Хоули Смут! – сказал он и ударил по двери своим жезлом.

Послышалось слабое «Фу-уф!» и дверь испарилась облачком дыма, оставив волшебника лицом к лицу с озадаченными нарками, Гудгалф быстренько написал пространную исповедь-признание, вручил ее начальнику нарков и убежал туда, где собрались его спутники – на конце веревочного моста, переброшенного через пропасть.

Когда Гудгалф ступил на мост, галерея отозвалась зловещим ДРИБЛ-ДРИБЛ, и из нее выбежала масса нарков. Среди них возвышалась темная тень, слишком ужасная, чтобы ее описать. В руке она держала гигантский черный шар, а на ее груди злыми рунами было начертано: «Вилланова».

– Ой-ой-ой! – воскликнул Леголам. – Это Бармаглоб!

Гудгалф повернулся лицом к ужасной тени и увидел, что та, подбрасывая на руке зловещий шар, медленными кругами приближается к мосту. Волшебник отступил и, схватившись одной рукой за веревку, поднял свой жезл.

– Назад, злобный кашлюн! – крикнул он.

Тут Бармаглоб ринулся вперед к мосту. Отступая назад, волшебник выпрямился во весь рост и произнес:

– Вперед, легковооруженный! Эрроурут взмахнул Кроной:

– Он не удержит мост, – закричал он, бросаясь вперед.

– Ершь твою медь, – заорал Бромозель и поскакал следом.

– Эссо экстра! – вопил Леголам, поспевая за ним.

– Кайзер Фрейзер! – кричал Штопор, догоняя остальных.

Бармаглоб прыгнул вперед, и, занеся над головой ужасную сферу, издал ликующий крик.

– Махатумба, – сказал Бромозель, рубанув по мосту.

– Выше и дальше, – сказал Эрроурут, подсекая опору.

– Так-то лучше будет, – сказал Леголам, вгрызаясь в настил.

– Поближе, Господи, к тебе, – промурлыкал Гимплет, перерубив последнюю опору быстрым взмахом топора.

С хрустом мост развалился, стряхнув в пропасть Гудгалфа и Бармаглоба. Эрроурут отвернулся и, подавив рыдания, побежал следом за остальными. Свернув за угол, они были на миг ослеплены ярким столбом солнечного света. Разоружив в короткой, но жаркой схватке спящего часового-нарка, они выскользнули из ворот и начали спускаться по восточным ступеням. Ступени шли вдоль густого, похожего на сироп потока, в котором угрожающе набухали и лопались разноцветные пузыри. Леголам остановился и задумчиво сплюнул в поток.

– Это Спумоний, излюбленный эльфами, – объяснил он. – Не пейте из него – от него образуются каверны.

Компания поспешила дальше в неглубокую долину, и не прошло и часа, как они оказались на западном берегу реки Нессельроде, которую гномы называли Носоглотка. Эрроурут дал сигнал остановиться. Ступени, которые вели вниз по склону, круто обрывались, у берега реки. По обе стороны узкой тропы возвышались холмы, переходящие в широкие пустынные равнины, населенные богами ветров, дельфинами в матросских шляпах и путеводителями.

– Боюсь, что мы попали в неизведанный край, – сказал Эрроурут, вглядываясь из-под ладони вдаль. – Увы, нашего Гудгалфа нет с нами, и некому указать нам путь.

– Да, это крепкий банан, – согласился Бромозель.

– Там за рекой лежит Лорнадаун, страна Ушедших Эльфов, – сказал Леголам, указывая на реденькую рощицу, в которой голландские клены перемежались с узловатыми соснами. – Гудгалф наверняка бы повел нас туда. Бромозель окунул ногу в маслянистую реку и из воды выскочило рыбное Филе и добавочная порция жареных карасей.

– Волшебство! – воскликнул Гимплет, когда у его уха просвистела сосиска из тунца. – Колдовство! Дьявольщина! Изоляционизм! Бесплатное серебро!

– Да, – сказал Леголам. – Река находится под заклятием. Она названа по имени прекрасной эльфини Нессельроде, которая когда-то горячо любила Ментола, бога послеобеденных напитков. Но злая Оксидол, богиня мелких подлостей и критиканства, явилась к ней в образе пятисвечника и сказала, что Ментол изменяет ей с принцессой Физогекс, дочерью короля Сана. Тут Нессельроде воспылала гневом и поклялась великой клятвой, что даст Физогекс пинка под зад, а ее мать, Кинораму, богиню краткосрочных займов, заставит превратить Ментола в эррективный аппарат. Но Ментол пронюхал про это и явился к Нессельроде в образе рефрижератора, превратил ее в реку и ушел на запад продавать энциклопедии. До сих пор еще по весне река плачет тихо: «Ментол, Ментол, ты скотина. Вчера еще я была эльфиней, а сегодня – пшик! – и я речка. Ты воняешь!» А ветер отвечает: «Фу-уй!»

– Грустная история, – сказал Фрито. – Это правда?

– Нет, – сказал Леголам. – А еще есть песня. И он начал напевать:

– Пожалуй, лучше будет, если мы перейдем речку засветло, – сказал наконец Эрроурут. – Ходят слухи о грибковых летучих мышах и кровопийцах-вампирах, обитающих в этих местах.

Подняв повыше свою косметичку, он ступил в воду, похожую на уху, все последовали за ним. Вода нигде не достигала более нескольких футов, и болотникам не очень трудно было двигаться.