Павел Асс - Штирлиц, или Вторая молодость

В свободное время профессор Плейшнер занимался спортом, чтобы держать себя в форме. В основном, он ходил на лыжах, которые ему подарил пастор Шлаг. Витая в облаках бухгалтерии, профессор даже не замечал, что на улице стоит весна и снег давно уже стаял.

Через две недели умный Плейшнер, раздавая во все стороны взятки, зарегистрировал фирму ШРУ и снял в доме на улице Никольской, что возле самого ГУМа и Красной площади, целый этаж под офис новой секретной службы. Для Штирлица наняли красивую секретаршу по имени Светлана, и работа началась!

Однажды, когда на улице светило солнце и чирикали птички, на этаже агентства ШРУ появился человек в костюме хорошего покроя. Он шел по коридору, заложив руки за спину, и вслух читал таблички. Чернокожий мужчина нес за ним объемный черный кожаный чемодан.

Возле двери с табличкой «Босс», человек остановился и вежливо постучал.

– Занято! – донеслось из-за двери.

– Здравствуй, Штирлиц, – сказал вошедший, открывая дверь.

– Мюллер? – не поверил своим глазам русский разведчик.

Они обнялись.

– Какие судьбами?

– Приехал специально к тебе, – ответил Мюллер.

– Ты классно выглядишь! – восхитился Штирлиц. – Прямо как в сорок пятом!

– Это «вторая молодость», – сообщил Мюллер.

– Как! И ты?

– Встретил, понимаешь, Бормана. Он мне все рассказал. И о тебе, и о таблетках. Когда ты бежал из их секретной лаборатории, то случайно убил их главного хирурга. А поскольку этот хирург никаких записок не вел, то его опыты больше никто повторить не смог. Остался только чемодан таблеток «второй молодости», которые доктор успел сделать. Осознав всю бесперспективность дальнейшей работы в этой лаборатории, Борман сбежал и прихватил с собой все таблетки. Сам омолодился и меня омолодил.

– Что это он так раздобрился?

– Это интересный вопрос. Понимаешь ли, Штирлиц, за ним теперь гоняется вся эта таблеточная мафия. Он просит у тебя защиты и политического убежища.

– Этот гнусный ублюдок? Предатель Родины и меня лично? Нет!

– За защиту он готов отдать тебе чемодан со «второй молодостью».

Штирлиц задумался. С такой кучей таблеток можно было омолодить всех своих людей – и Айсмана, и Плейшнера со Шлагом. Да, полезные таблеточки. Ради таких можно было бы потерпеть и Бормана.

– Ну, ладно, – согласился Штирлиц. – Пусть приходит, гад. Прощаю его только потому, что ты просишь. Пиво будешь?

– Сначала работа, – мягко ответил Мюллер. – Пойдем, присмотрим для меня кабинет.

Они вышли в коридор.

– Сколько у тебя комнат?

– Шесть, – ответил Штирлиц.

Мюллер заглянул в одну из дверей.

– Это туалет, – сообщил он с упреком и направился дальше. – Во! Здесь я и буду!

Штирлиц подошел к другу детства.

– А где для меня секретарша? Пусть она кое-что запишет…

– Секретарши для тебя пока нет. Секретарша у нас одна – моя.

– Давай свою. Ты же знаешь, я по-русски писать не умею.

– Света! – позвал Штирлиц.

Из одной из комнат вышла фигуристая блондинка. Мюллер осмотрел ее с ног до головы и одобрительно кивнул.

– Пишите, девушка. Вот здесь надо поставить рабочий стол с закрывающимися на ключ ящиками, за ним я буду заниматься делопроизводством. Сюда надо поставить пустые закрытые стеллажи, в них будут стоять мои досье. Кожаный диван для отдыха для меня – вон в тот угол, три мягких кресла – здесь, сейф поставим у окна, камин…

– Сейф? – переспросил Штирлиц.

– Натюрлих. Сейф я привез с собой… Так. Деньги есть?

– Есть, – ответил Штирлиц. – Тебе сколько?

– Сколько не жалко.

Штирлиц достал две упаковки рублей.

– Это будет авансом, – пояснил Мюллер, пряча деньги в нагрудный карман. – Завтра приду в это же время, вели секретарше привести рабочих, пусть они все сделают. Я остановился в гостинице «Москва», номер 2863 под своей фамилией.

– Под фамилией «Мюллер»? – спросил Штирлиц. – Тебя все будут принимать за еврея.

Улыбающийся Мюллер похлопал Штирлица по плечу.

– А я теперь и есть гражданин Израиля. Ты не волнуйся, дружище, раз я здесь, теперь все будет хорошо.

Штирлиц попытался посмотреть Мюллеру в глаза, но глаза бывшего шефа Гестапо каждый раз ускользали.

– Мюллер, а что ты будешь делать?

– Работать в твоем ШРУ.

– А что ты будешь делать в моем ШРУ?

– Анализировать информацию, вырабатывать стратегию, считать деньги, замышлять коварные планы… Одним словом, я буду думать.

– А я?

– А ты будешь бегать по городу и раздавать пули и оплеухи направо и налево. Не собираешься ли ты сказать, что можешь быть Аналитиком с большой буквы?

– Ладно, договорились, – согласился Штирлиц. – Ты как был, так и остался канцелярской крысой.

Лицо Мюллера расплылось в слащавой улыбке.

– Котом. Канцелярский кот – это лучше. И чтобы «блюдечко с молоком» было всегда вовремя, иначе, я не играю… Кстати, это Саид, – сказал Мюллер, кивая на негра.

Глаза негра были как у давешнего бегемота – маленькие и проницательные. Уловив оценивающий взгляд русского разведчика, негр с достоинством поклонился.

– Тоже гражданин Израиля? – поинтересовался Штирлиц.

– Нет, я ему случайно жизнь спас. Летели в Москву, понимаешь, в самолете, он так боялся, так боялся! Я ему скормил полпачки снотворного, он отрубился и спокойно долетел до Москвы. Потому и не умер от страха. А у них принято за такие вещи быть по гроб жизни обязанным. Он теперь на меня работает. Один из самых преданных моих сотрудников. Пока единственный. Штирлиц, прошу как друга, к завтрашнему утру раздобудь для меня секретаршу. Но только умную и красивую. Хорошо бы брюнетку для разнообразия, потому что блондинка у тебя уже есть. И желательно с чувством юмора, – Мюллер перешел на нравоучительный тон. – Знаешь, Штирлиц, даже очень красивая девушка бывает не лишена чувства юмора…

– Хорошо, – ответил Штирлиц и проводил Мюллера восторженным взглядом.

– Я позвоню Борману, он к тебе явится с повинной.

Мюллер ушел, сопровождаемый Саидом, который тащил его чемодан. Со своим чемоданом Мюллер не расставался никогда, так как боялся, что его могут украсть. В нем он сохранил свои самые любимые дела на сотрудников Рейха. Не беда, что Рейха уже давно не было, а сотрудники куда-то подевались. Хорошее досье все равно остается хорошим досье. Мюллер был счастлив. Теперь ему представилась возможность заиметь для своего собрания закрытые стеллажи в ШРУ.

Штирлицу он тоже был искренне рад, но постарался этого не показать, чтобы не смущать негра Саида.

Через полчаса в ШРУ заявился Борман. Несмотря на «вторую молодость», Борман был все таким же толстым и лысым. Смущенно поставив на пол чемодан, он подхалимски заглянул в честные глаза Штирлица.