Валентина Басан - Юмор, мужчины и вино. Поэзия для умных женщин

Ты себя зовёшь экономным,
Уважаешь свою точку зренья,
Ты мне даришь всегда одну розу,
И бутылочку пива с печеньем.

Мои ногти зовёшь ты растратой,
А причёску и сам бы подстриг.
Сам ты носишь кальсоны от папы,
Восхищаешься качеством их.

На парковку ты смотришь с усмешкой,
И ехидно зовёшь их «жирдяи»,
И здоровье у них будет хуже,
И, конечно, они насосали.

Мужики, кто богаче, все суки,
Ты на них смотришь вниз свысока,
Презираешь ты деньги, не спорю,
Занимая мои, на пока.

Мы с тобой не идём в рестораны,
Мы готовим вкусный обед,
Из любимой каши овсяной,
И полезный такой винегрет.

А ещё ты на спорте помешан,
Это дёшево, даже бесплатно,
Ты меня пресс качать заставляешь,
Чтоб не думать о жизни шикарной.

Твою розу поставлю я в банку,
Рядом с пивом и пачкой печенья,
И тихонечко двери закрою,
Оставляя тебя с твоим мненьем.

Ты мне сиськи подарил,
Взял с собою на Багамы,
Сотни лайков набирают,
Мои фото в Инстаграмме.

Ты – успешный и богатый,
Правда, малость староват,
Ботокс ты в морщины колешь,
И качаешь вислый зад.

Я – красотка молодая,
До тридцатки ещё жить,
При мне ноги, губы, груди,
Только б имя не забыть.

Зая, котя или шмара,
Вот вчера ты так назвал,
Когда фото на Багамах,
Жене кто-то показал.

Ей напел, что уезжаешь,
Строить бизнес и отель,
Взял меня, а для партнера,
Ты послал слугу в бордель.

А жена-то непростая,
И грозилась опустить,
Забрать деньги ее папы,
Тебя по миру пустить.

Вот теперь сижу в хрущевке,
Только фото согревают,
Правда новых больше нет,
А хрущёвка не качает.

Хорошо, хоть сиськи есть,
Я теперь не пропаду.
Как же мне охота есть,
Но работать не пойду.

Ты мне сиськи подарил,
Взял с собою на Багамы,
Вот какой порой жестокий,
Мир большого Инстаграмма!

Я бы Вас умыла, милый друг,
Предварительно советовала бани,
Чтобы Вы помылись, в чем испуг?
Не послать, а чтоб отпарились мозгами.

Смыли глупость социальной паутины,
Псевдомоду, жуткий татуаж,
Лучше б на ногах была щетина,
Чем на личике навек дикий пейзаж.

Ну смелее, Вы спалите Гусси,
И туда швыряйте Абибас,
Кто сказал, что Вам с бровями круче,
Ведь до Вас носил их Карабас!

Не годится ванна с грязной плиткой,
К фотосессии с названием «В раю»,
И колготки в сеточку снимите,
Я иначе тоже Вас боюсь.

Я бы Вас умыла, милый друг,
Предварительно советовала бани,
Чтобы Вы помылись, в чем испуг?
Не послать, а чтоб отпарились мозгами.

Когда-то в детстве, во дворе,
Среди железных каруселей,
Мне указала на портфель,
Одна из дворовых «моделей».

– Чё за фуфло? Германский, нет?
– Фу, Валя, ты из тех, из бедных,
Жевачек нет, ботинки брата,
И кукол Барби нет заветных.

И тот же город, век другой,
Все вышли жить на новый вектор.
Теперь мерилом на отстой,
Мобильный или папа-ректор.

Мелькают месяцы, года,
И набирает жизни скорость,
Но все вопросы, как всегда,
Незыблемы в судейских сворах.

Незамужем? Какой кошмар!
Замужняя, ну ты и дура!
Уехала? Ещё вернётся!
Не возвратилась? Вот натура!

Ах, деток нету? Божья месть!
Беременна? Куда плодишься!
С семьей поссорилась? Свинья!
А живешь дружно, тряпкой вышла.

И тот классический вопрос,
Что про доходы и подарки?
Зарплата – низкая, вот жмот,
Высокая – ну точно бабник.

И помню пиво я пила,
На лавочке с друзьями, с мужем,
Коллега взглядом «обдала»,
Из тех, кто всех святей и лучше.

Мне было чуть до тридцати,
Но взгляд знаком, как у «модели».
Мол все, клеймо, какой позор,
И я опять среди качелей.

По кругу: ты не пьёшь совсем?
Болеешь, да? С надеждой робкой.
Тебе не много? Ты смотри!
Не то закончишь жизнь в коробке.

И хуже судей только те,
Кто посоветует душевно,
Смени работу, разойдись,
Не пей вино, оно так вредно.

И здесь в чужой стране сиесты,
Хожу в спортивном и без мейка,
Я много говорю, смеюсь,
И пью вино под настроенье.

И я не чувствую оценки,
Что чем-то хуже или лучше,
Что надеваю, с кем живу,
Мой статус никому не нужен.

Не нужно что-то из себя,
Силком давить, меняя маски,
В угоду обществу служить,
Судить других, придав огласке.

И я судила, каюсь, честно,
И стыдно так, и неудобно,
Что так же ставила клеймо,
Таким как я, себе подобным.

Ошибок всех моих не счесть,
Но я стараюсь плодотворно,
Ни в коем разе не судить,
Не осуждать себе подобных.

Вот если бы она, как я,
А ее муж, такой как мой,
И жизнь, такая, как моя,
Я б показала мир иной.

Такой, как мой, а не ее,
Ей легче, как не посмотри,
А я живу – последний раб,
Согнув погибели на три.

Она, как дура и, как ляДь,
Лахудра, Господи прости,
Я бы хотела повлиять,
Но ей плевать, хоть разотри.

Вот на её бы месте в раз,
Я по – другому бы зашла,
И не послушает меня,
И выход бы другой нашла.

Я бы обулась в сапоги,
Её, что от Луи Виттон,
Прошлась, про своего забыв,
Ее же лучше, мой – Антон.

Что? Лапти? Не-а, не хочу!
Она ходила? Мне плевать.
Ай, больно, говорят, носи,
В крови уж ноги лет на пять.

Я не хочу ее судьбы,
И испытаний, и врагов,
Болезней, горя от нужды,
И выбор чертов, он таков.

Не надо мне Луи Виттон,
Я не хочу и не могу,
Вот если было бы кабы,
Без испытаний и оков.

Я б Королевою пошла,
Она не стать, а я вот да,
Как жаль, лохудрам и лядям,
Горит счастливая звезда.

Несчастная женщина, робкая, слабая,
Плохо хранённая, за тридцать пять,
Что-то с одеждой, расцветкою жабы,
Но ночь наступает, и снова опять.