Владимир Жуков - Скеля и Кряж

Статистика, увы, в стране такая,

Что женщин больше, потому страдают.

Свободных не хватает мужиков

Для свадеб и супружеских оков.

– С супругом сотни раз зачать пытались,

Не получилась почему-то завязь?

– А муж у вас, такой же великан?

– В два раза легче, робкий, как баран.

Сама я на себе его женила.

Для профилактики слегка побила,

Чтоб не ворчал и не качал права,

Знал, кто сильней, тот в доме голова…

«Суровая и строгая особа,

Такая баба доведет до гроба,

Смотреть за нею надо в оба.

Имея крупный вес и габариты,

Не спустить никому она обиды.

Как бегемот, раздавит массой

Любого мужика и… баста», —

Задумавшись, встревожился сексолог,

Вообразив Одарку бабой голой.

– Коль полюблю кого, до гроба,

Такая я прекрасная особа,—

Надменно, гордо сообщила Скеля

И пробежал мороз по телу Бени,

Как будто не жара, а стужа.

– Не повезло вам, видно, с мужем,

Породистый производитель нужен,

Чтоб страстная свела любовь,

А для забавы подойдет любой.

Чтоб не алкаш, а был спортсменом,

Под стать вам, рослым, здоровенным

Силовиком, товарищем военным,

Чекистом или же гвардейцем,

Тогда лишь на успех надейся.

Не тюфяком с пивной утробой,

Намаетесь тогда без толку оба.

– Где отыскать гвардейца мне такого?

– Средь пациентов есть немного.

– Банкира мне бы или депутата,

Не карлика с большой зарплатой.

Я одарю их светлою любовью,

Желания, капризы все исполню.

– Да, есть такие пациенты,

Но среди них немало импотентов

Бессильны без виагры и женьшеня, —

С досадой сообщил Одарке Беня. —

Волнуют их не женщины, а деньги.

И потому слабы они в коленках,

Вам подойдет партнер военный

И, если вам с зачатием повезет,

Тогда продлится непременно род.

Не скрою, буду, даже очень рад

За ваш роман и славный результат.

– Спасибо, доктор, вы вселили веру,

Приму для похудения я меры.

Взглянула Скеля на его фактуру:

«Тщедушный, не по мне натура.

Умен, радушен, видно из евреев,

Советами, словами душу греет.

Обнять его придется нежно все же,

Авось, Господь за доброту поможет.

Меня, как говорится, не убудет,

Зато мои он чары не забудет.

К тому же спец, секреты секса знает,

Учился в вузе, не на сеновале.

Чтоб без обид, душевных ран,

Предложит оптимальный вариант,

И испытаем общее блаженство,

Ведь мужику нельзя без женщин».

– Вы – холостяк или обручены?

– Романы нам, увы, запрещены! —

Намек Одарки он по взгляду понял. —

Меня за связь с клиенткою уволят…

– Ах, жаль, по доброте душевной,

Хотела окунуть вас в страсти бездну.

– От глаз чужих здесь ничего не скрыть,

Готов вас платонически любить.

Имеют стены и глаза, и уши,

Чтоб постоянно разговоры слушать…

Увидел, что Одарка огорчилась.

– Не обижайтесь, есть другая близость.

Душевное общение – тоже благо.

Вперед смотрите с честью и отвагой.

Интим – сугубо трепетное дело,

Себя цените, дорожите телом.

Задумалась и нежно прошептала:

– Хочу вам подарить кусочек сала,

Не польское, что пресное, как мыло,

Бекон с прослойками мясными.

Как белый рафинад, он тает,

Бодрит и чувства возбуждает.

Под перцем красным чудо-сало.

Сама его солила и кусала…

– Кусала? – удивился, сдвинув брови.

– Точнее, я снимала часто пробу.

Вкуснятина, запомните до гроба.

Кто, хоть разок сальце мое вкушает,

Тот насладиться снова возжелает.

Гурманом, саломаном станет верным,

В порядке будут и прибор, и нервы.

А на лице улыбка и румянец,

Как будто сытый иностранец.

С восторгом говорила, с упоением,

Как будто о любви вещала фея.

Подумал: «Ей диета бесполезна,

Смакует все, что в рот полезло.

Не дрогнет, харч неся ко рту, рука

И щеки, как мешки, у хомяка».

– Со жгучим перцем и со шпигом,

Из номера я принесу вам мигом?

– Благодарю, – подумал: «Вот, зануда». —

Предпочитаю рыбные я блюда.

—.Жаль, сало из Полтавы бесподобно, —

Заметила Одарка благородно.

И воспылала, возжелала скоро

Она для секса крепкого партнера.

Чтоб был неутомимо сильным

Особенно горяч, любвеобильный.

Вдруг и без грязи крупно повезет,

Завяжется в экстазе сладком плод.

На субмарине, совершив вояж,

В тот санаторий прибыл мичман Кряж.

Лет тридцати пяти, высокий, стройный,

Не новобранец, настоящий воин.

Точнее, волк морской, бывалый,

С деньгами и соленой славой.

Приехал не лечиться – отдохнуть,

Со знойными девицами гульнуть.

На череп грушевидный давит сперма,

Здоровью угрожая, даже нервам.

Для тонуса и флотского порядка,

Необходима срочная разрядка.

Снять напряжение в членах,

Проблема актуальна для военных,

Особенно для экипажей флота,

Когда нет бабы, а любить охота.

Полгода был в походе и не меньше,

Изголодался без горячих женщин,

Глазами прожигал теперь их нежно.

И в каждом взгляде закипала страсть,

Свою осознавал над ними власть.

Признался честно: с кучей денег

И за любовь рублей не пожалеет.

Втесалась Скеля в конкурентов рать,

Желая лучшей среди прочих стать.

Решила потеснить она соперниц,

Чтоб оценил ее средь первых.

И вместо крема применяла сало,

Лицо ее лоснилось и блистало,

Как в небе плоская Луна,

Зато была достоинства полна.

Желала к Кряжу прикоснуться,

Чтоб в нем самец проснулся

И возжелал бы страстно Скелю,

Тогда в душе бы соловьи запели…

Вблизи бассейна проходила лихо,

Передвигая ноги, как слониха.

Крутые плечи, как у дискобола,

И командирский, хрипловатый голос.

Тугая грудь – художника мечта,

Коль амазонок блекнет красота.

Не пятого размера, а шестого,

Для обольщения главная основа.

Вообразив себе картину секса,

Готовы «женихи» спасаться бегством.

С бабищею тучною не совладать,

Изящных, хрупких легче брать.

Подарками, валютой покорять.

Когда займет «наездницы» вдруг позу.

То есть тогда реальная угроза

Погибнуть на любовном ложе.

Партнер легко раздавлен будет

И телом мощным, и пудовой грудью.

А меры осторожности не зная.

Того гляди, еще чего сломает.

Да, при таких огромных габаритах

Есть риск стать инвалидом.

В пылу азарта неуемной страсти

Серьезная скрывается опасность.

Следя за тушей с толстыми ногами,

Экзотику «любили» лишь глазами.

Вначале Кряж обхаживал шатенку,

Хотел из гейши сделать грелку,

Чтоб ублажала похоти шальные,

Но быстро ночи кончились хмельные.

Срок миновал, шатенка улетела.

На смену ей блондинка подоспела.

Призвать его к приличию пытались,

Он отвечал, лукаво усмехаясь: