Венедикт Ерофеев - Записки психопата

Начало стачечного движения за увеличение рабочего дня!

Шатобриан под подушкой бывшего комсомольца!

Евангелие на обеденном столе!

Служащие трестовской бухгалтерии вынуждены признать "Уголовный кодекс Союза ССР" значительной вехой в развитии пасторального жанра!

Советский грузчик в объятиях Тайницкой башни!

Предсмертные судороги подполковника Дробышева!

Коммунисты идут на компромисс!

7 мая

У меня расшатанные нервы.

Когда я встречаю на улице подозрительный взгляд, я, против своей воли, отвечаю тем же.

Если при мне оскорбляют человека, которому я признателен, мне вдруг становится так хорошо… В такие минуты я не замечаю подозрительных взглядов и смиренно потупляю голову…

А стоит мне отойти от оскорбителя, я поворачиваюсь и смотрю на него презрительно.

Он отвечает мне тем же.

8 мая

– Я тебя не понимаю… Или ты просто дурак, или ты человек, упавший с луны. Другого объяснения нет. Или, может, ты просто пьяный…

– Кстати, я совершенно трезв… Нальем?..

– Давай…

– Ттэк – не торопясь, начнем сначала… Во-первых, ты сказал: я тебя не понимаю, – ты, наверное, дурак… Но ведь не только умный не может понять дурака, а чаще как раз наоборот, дурак не может понять умного. Так что этот вопрос спорный, и мы его отодвинем…

– Давай говорить просто.

– Давай просто. Мне все равно.

– Кгхм… Ты любишь… Родину?

– Мдэс… Стоило ли, право, делать умное лицо и произносить "кгхм"…

– А все-таки…

– И "все-таки" не могу ответить… У меня, например, свое понятие "любить" и свое понятие "Родина"… Может быть, для меня выражение "любить" имеет то же значение, что для вас – "ненавидеть", – так что ни "да", ни "нет" вам не дадут ничего…

– Гм… Это я не понимаю… Мы же условились говорить просто…

– Так я и говорю просто. Проще – некуда…

– Предположим, для меня "любить Родину" это значит "желать ей блага"…

– Чудесно… Теперь представьте себе: я тоже говорю: желаю ей блага… Но для меня, может быть, благо – поголовное истребление всего населения нашей, извините, Родины… А для вас совсем другое… Для вас "желать" – значит "стремиться к достижению", а для меня – "отворачиваться" от того, что мне нравится…

– Ну, у тебя тогда нечеловеческие понятия обо всем…

– Ты хочешь сказать: "не мои"?

– Ну, раз "не человеческие", значит, в том числе и "не мои"… Да и зачем придавать каждому слову свое значение – возьми ты самое простое слово: "бежать"… Ведь ты же не придашь ему никакого своего значения…

– Нет, конечно… Потому что "бежать" не имеет никакого отношения к… так сказать, духовной стороне человека… так же, как "солнце", "баклажан", "ЦК", "денатурат" и так далее… Эти вещи можно понимать, но не чувствовать… К тому же смысл всех этих понятий – неизменный и точно зафиксирован в словаре.

– Но ведь в словаре-то давно уже зафиксирован смысл и всех этих ваших… духовных слов… Возьмет любой человек словарь – и ему совершенно ясно, какое правильное значение имеет слово, ну хотя бы "желать"…

– Гм… В таком случае, пусть этот ваш "любой человек" сначала справится в словаре, что такое "общепризнанное" и что такое "индивидуум"…

– Хе-хе-хе-хе… Остроумно, конечно… Но все-таки… у всех уже укоренилось издавна одно общее понятие "желать"… Я, например, лично первый раз встречаю человека, который еще пытается втискивать какое-то другое значение в это слово…

– Ну, тогда вы сами попутно справьтесь в словаре, что такое "укоренившееся" и что такое "искоренять"…

– Черт побери, неужели тебе еще не надоел "словарь"… Вот я еще чем хотел поинтересоваться… Ты говоришь, что у тебя свое собственное понятие о слове, например, "любить", "ненавидеть" и так далее… А вот ты почему-то путаешь эти понятия, пусть даже они будут и твои собственные… Ты вот говоришь, что "может быть, для меня любить – то же, что ненавидеть" и так далее…

– Ну, во-первых, я совсем не так выражался… И потом – что же здесь особенного? Ты никогда точно не определишь слова, которое выражает какую-нибудь "отрасль" твоего душевного. Каждое определение потребует у тебя слов, которые тоже нуждаются в определении… И в конце концов, все окажется неопределенным и невыразимым… А то, что две неопределенные вещи путаются, – в этом нет ничего удивительного…

– Ну, так с таким же успехом могут путаться и все твои эти "обычные" слова, их тоже надо опре…

– А что ж, они и в самом деле путаются… Вот я, например, перечислил четыре совершенно обычных слова… У вас, наверное, путаются понятия "ЦК" и "солнце"… А у меня, например, "ЦК" и "баклажан"…

– Хе-хе-хе-хе…

– А что? – спутать их очень легко… И то, и другое "невкусно без хлеба"; и то, и другое немного дороже ливерной колбасы, притом, обе эти вещи своей внешностью напоминают что-то такое…

– О-ах-ха-ха-ха!!

– Потом! – я, например, путаю "ЦК" с "денатуратом" – и то, и другое имеет синеватый оттенок, затем – оба они существуют, могут существовать и сохранять свою целость только в твердой и надежной упаковке. Вы, вероятно, знаете, что это за "упаковка"… Далее – обе эти вещи распространяют смрадное благоухание… и, в довершение всего, при поднесении зажженной спички легко вспыхивают и "горят мутным коптящим пламенем"… А? Как вы думаете?

– Все это, конечно, очень хорошо… Но я-то, вообще, никак не думаю…

– Чудно, чудно… я всегда безумно любил людей, которые "никак не думают"…

– Да?! А может быть, вы, как всегда, втискиваете в слово "люблю" свое значение "ненавидеть"?.. Ха-ха-ха…

– Нет, почему… Я вынужден пока "втискивать" в это слово общепризнанный смысл… Я, как и все грузчики, слишком благоразумен…

– Что-о-о?!! Вы – грузчик??!!!

9 мая

Господь Бог цитирует Федора Тютчева!

Смотрите на небо!

Смотрите на небо!

Это – печать Всевышней нервозности!

Проверьте исправность громоотводов и захлопните чердачные окна!

11 мая

Иногда припоминаются сентябри…

Кажется – как это ни странно, – что через полгода снова будет сентябрь…

И снова, как в сентябре, в памяти всплывет апрельская икона, и запахнет октябрьским одеялом…

А теперь прошлогоднее исчезает…

По временам что-то недавнее повисает в воздухе…

Загорается лампа… При свете красного абажура от моста через Яузу ползет холодный туман… Озаряется сердитой улыбкой музыкантовская рожа… И окоченевший пьяный хватается за фонарный столб.

А потом барабанит дождь… И, привалившись к стене, побледневшая Лидия заплетает косы…

А паровоз гудит простуженным голосом, потом оседает, окоченевший, к подножию фонарного столба…

И шепчет, опустив голову в тарелку: "Дети мои… Дети мои…"

И гораздо отчетливее – во сне…

А наяву – на секунду, неясно, расплывчато…