Евгений Шестаков - Хультура речи

Сперва знакомиться. В основном Сережки и Ленки. Один крошечный Ардальон, внук профессора. Сорок серьезных глаз на уровне моих коленных суставов. Двадцать пальцев в носах. Подрастающее прямо на глазах поколение. Я пыльный, небритый, незнакомый, но они смелы, требовательны и громки. Обступили, затормошили.

— Дядя Женя, а вы наш руковожатый?

— Дядя Женя, а сегодня радуга будет?

— Дядя Женя, а это у вас усы или грязь?

— Дядя Женя, а мы пукаться... Ой! Хи-хи! Мы купаться когда пойдем?

— Дядя Женя, а у лошадков бывают няни?

— Ну-с, ребятки... Значица, так... Я ваш вождь, радуги не будет, это усы, а пойдем мы сегодня в лес. Охотиться. На грибы.

— Уррррра-а-а-а!!!

Все, кроме Ардальона. У него на носу очки, а перед носом толстый словарь. Шведско-древнегреческий. А на тумбочке в жилом корпусе — большой географический атлас. С собственноручными поправками. Он знает, что такое копрофилия, умеет пользоваться арифмометром и может на ощупь отличить Рембрандта от Мане. Я его немного боюсь. Он же смотрит на меня свысока, даже когда я утром меняю ему матрац.

Я не мудак, и вскоре они меня уже любят. Санек порвал Витьку нагрудный карман, Сережка обозвал Юльку «бздурой», Ленка с Ленкой добыли где-то помаду и накрасились до полной потери облика. Я швея. Я судья. Я водитель за руку в умывальник и мойщик теплой водичкой с мылом. Откусываю нитку, выпускаю из угла, компенсирую отобранную помаду аналогичной по косметическому эффекту шоколадкой «Аленка». Меня слушаются. Меня слушают. Меня хватают за пальцы и держат за своего. Даже слишком. Я фонарею, когда один из них вдруг нечаянно обращается ко мне «па...», шмыгает носом и неторопливо заканчивает на «...дя».

Поздним вечером мы сидим у костра и ждем, когда поджарятся нанизанные на прутья плоды охоты. Я плету умеренно страшные небылицы, дети с круглыми глазами внимают, звезды над нами постепенно становятся ярче тех, что на них.

— ...и тогда пошел он на кладбище. Один. Ночью. Потому что голос из мусоропровода ему сказал: «Иди один и обязательно ночью. И лопатку с собой возьми». Вот. Ну, пришел он на кладбище, нашел самую свежую могилку и ровно в семи шагах от нее стал копать. Вот. Копает себе, копает... Устал, запыхался, не слышит, как в могилке кто-то вздохнул. Рука синяя по локоть из земли вылезла и застыла. Потом согнулась. И синим пальцем прямо на него показала! И из-под земли мертвый такой голос говорит: «Он... Это он... Спросите его, он знает...» И сразу в других могилках зашевелилось все! И в свежей могилке тоже кто-то зашевелился! И тихо-тихо так, жалобно хором все ему говорят: «Ма-а-а-альчи-и-ик! Ма-а-а-альчи-и-ик! Как «Спартак с «Динамо» сыграл, не знаешь?»

Вождь племени, я раздаю еду сам. Каждому в среднем по два гриба. Было больше, но подозрительные начисто отметены компетентной комиссией в составе директрисы и фельдшера. Гордые собой добытчики, они жуют с наслаждением. Самому вождю не досталось, но они охотно, даже наперебой, делятся. Мы жуем. На втором этаже административного здания с не меньшим наслаждением, да еще и под водочку, жуют фельдшер и директриса. Они не то чтобы украли, им не то чтобы очень хочется видеть меня в компании, но все-таки свесились из окна, пригласили. Я уложил довольных ребятишек и прибыл. Мы пьем, жуя. Я снова в мире больших и взрослых людей. Мы беседуем. И с каждой выпитой и растворившейся во мне каплей, с каждым проглоченным и упавшим на дно кусочком я неожиданно начинаю проникаться каким-то новым для меня чувством. К этим людям, чей нелегкий и важный труд... чей богатый разносторонний опыт... чьи знания и способности... чьи мысли...

Вдруг потоком вливаются в мою голову! Потоком! С ревом! Сшибая все на своем пути! Взрываясь в голове голубыми вспышками молний! Под гром и вой! Под волосы, под кожу, под череп острыми стрелами ослепительных озарений! Больно! Ярко! Я не могу! Спасите!

С тех пор я больше не ем грибов. Грибы, трава, таблетки, клей — это не мое. Мое — это водка, коньяк, вино, пиво, одеколон, жидкость для мытья окон, для снятия лака, от пота ног... Все что угодно. Только не грибы. Ни в коем случае. Ни за что.

Они дура и дурак. Так ведь и не въехали, отравители, что это не падучая у меня и не аллергия на алкоголь. Так и не доперли, отчего я, ясный только что сокол, бешеным орлом под потолок взвился и принялся чудить в помещении. Выпорхнул из окна и принялся чудить во дворе. Улетел в лес и чудил там, пока, обессиленный, не свалился в волосатые руки то ли продравшихся сквозь заросли санитаров, то ли леших, то ли медведей.

Это было, как... Это было так, что...

Это было. И я ежусь до сих пор, вспоминая холодный тон, которым со мной тогда говорила Истина.

«...Слона нельзя бить кнутом, потому что у него хобот. Цена водки в магазине есть зашифрованное послание для потомков, которые разгадают наше, чтоб загадать свое. Умный человек одинок, глупых толпы, мудрый, плюсуя их, всегда получает ноль. Пельменями не рождаются. Интуиция — это способность головы чуять жопой. Баран — завернутый в каракуль шашлык. Две руки, две ноги, два глаза, уха, ноздри — ты ковчег, остается лишь найти гору. Лучший царь бьет своих чужими, чтоб сам боялся и не трогал зря никого. Любовь — это продолжение дружбы другими средствами. Мама дороже папы, папа дороже деды, деда дороже дяди, а все они вместе дешевле Родины, хотя она есть они. Внутри бутылки счастья больше, чем вне нее, и все оно твое, и заслуженно. Дважды два никогда не будет четыре на Крайнем Севере, ибо там коэффициент, который подло оспаривать...»

— Хватит!!!

Хватит? Тогда можешь задать вопросы.

— Нету!!!

Нету? Тогда ответь вот на эти.

«...Если бегущему мгновенно отрезать ноги, сколько метров он сможет бежать руками? Сколько нужно пива, терпения и столетий, чтобы вклад твой в Желтое море стал очевиден всем? Двугорбый велосипед — это транспорт или новая форма жизни? Как долго надо пялиться в лупу, чтоб она увеличилась в восемь раз? Хорошо ли ты играешь, хорошо ли твое здоровье, есть ли силы в тебе сходить под себя конем? Бухряная козябка — это травка или зверек? Сколько будет стоить операция на монокле? Есть ли Бог для тех, кого нет? Кенгуру всю жизнь пытаются взлететь? Плохо воровать — хорошо? Кто старше по званию: мухенфюрер ЦЦ, капитангутанг или попкорнковник?..»

— Да!!!

Что да? Мы не поняло.

— Кто?!!

Да свои, свои, успокойся. Сейчас уйдем.

— Пожалуйста!!!

И тебя с собой возьмем. Шутка, шутка.

— О-о-о-о-о-о-о-о...

...ревуар, майн либер. Бай-бай...

Придет серенький волчок и посадит на толчок. Придет беленький врачок и напишет «дурачок». Придет синенький менток и порвет тебе роток, и заломит тебе ручки, и забьет под ноготок.

— Ма... Ма-а-а...

Придет датенький бичок и наступит на харчок.