Михаил Жванецкий - Избранное (сборник)

– Знаю.

– А то, что ты народ, ты это слышал?

– Слышал.

– И веди себя, как должен вести народ.

– Ну?

– Ты должен бороться за свою родную власть.

– С кем?

– С сомнениями… Это твоя родная власть.

– Вот эта?

– Эта-эта. Другой у тебя нет. И не будет, я уж позабочусь. Так что давай яростно поддерживай.

Это не просто власть. Это диктатура твоя. Вы рабочие и крестьяне, и тут без вас вообще ничего не делается, и нечего прикидываться.

– Ну?

– А как же. Это ж по твоему желанию реки перегораживаются, каналы строятся, пестициды…

– Вона…

– Ты же этого хотел…

– Когда?

– Вот тебе на… Что ты прикидываешься, ты же всегда этого хотел.

– Хотел, конечно. Ой, разговор какой тяжелый… Позвольте на минутку.

– Стоять! Отвечай по форме.

– Глуп, ваше сиятельство.

– Не сметь! Я твое родное народное государство. Отвечай: «Слушаюсь, гражданин начальник!»

– Слушаюсь, гражданин начальник.

– И знай, если кто поинтересуется, ты сам всего этого хотел. Ясно?

– Так точно. Ясно.

И государство тепло посмотрело на народ.

– Заправь рубаху как следует, пуговку застегнуть. Вот так. Нам друг без друга нельзя, – сказало государство.

– Почему? – сказал народ. – Конечно. Хотя…

– Нельзя, нельзя! Ты не вздумай отделиться… Ты обо мне подумал? Что это за государство без народа. И так уже сплетни, мол, насильно живем.

– Да что вы. Я только хотел на минутку отделиться, и назад.

– Нельзя. Стой на глазах. Не вертись. Ну чего у тебя?

– Можно власть отменить?

– Так это же твоя власть.

– А отменить нельзя?

– А враги, а друзья?

– Какие враги, какие друзья? Что-то я их не видел.

– Напрасно. Они нас окружают. Врагов надо донимать. Друзей надо кормить, иначе никто дружить не будет.

– Все время?..

– Все время, иначе все разбегутся. И враги не будут враждовать, и друзья не будут дружить. А нам они пока нужны. Обстановка сложная. Ну, иди, корми друзей, врагами я само займусь, и чтоб все понимал. А то стыд. Ни у одного государства такого бестолкового народа нет… Иди!.. Стой! Ты меня любишь?

– Ой!

– Пошел!..

Лето.

Высокая температура.

Тепло всюду.

Июнь.

Птицы необычные.

Девушки сняли лишнее, девушки цветные, яркие, с ножками, ручками, ресничками. Теперь ясно, что на них только платьица. И когда спрашивают, как пройти, подходят близко-близко и улыбаются, и вот-вот засмеются, а я и ты теряемся: можно троллейбусом… а можно… И прохлада от их рук и лба. Они прохладные летом. А милиционеры горячие и пыльные летом. Продавцы без голосов, в газетных ручных тюбетейках, бабки вообще потные и жаркие под платками в магазинах.

У мужчин пиджаки спущены и образуют декольте, и портфели выскальзывают, и работать трудно на солнце, долбить асфальт или класть кирпичи голым по пояс, замешивая раствор собственным потом… А девушки прохладные…

Жара. Почки стали бутонами, бутоны распущенными, расхристанными, дряблыми, толстыми и лысыми. А листочки постарели.

Жара. С юга доносятся крики ныряющих и плеск. С севера скрип лыж высокоширотной, низкотемпературной экспедиции. На западе воют койоты и стучит конвейер… На востоке тишина… Вулканы стоят сосредоточившись, думают, вспылить или не вспылить, выйти из себя или еще попереживать… А средняя полоса зазеленела и запылилась. Жара.

Нас четверо вышли на балконы одновременно и скрылись. Все мужчины и все белотелые, и все скрылись, напуганные коммуналками… После кухонь слово «сосед» еще долго будет ругательным. Сосед, соседи, соседка, соседки… Выхожу – смотрят в спину, вхожу – в лицо. Горит то спина, то лицо. Бросают все и начинают смотреть… И так уж бочком между взглядами. Взял бы взгляды в руки и развел, чтоб пройти.

Тренироваться начал, удар отрабатывать. Интеллигенция должна быть крепкая, и я тоже. Всю силу вложить в удар и долго любоваться на дело рук своих.

Жара… Без политики… Просто еда, вода и жара… Господи, как я ненавижу тех, кто меня не любит.

Гласность – главное. Теперь же все ясно.

Однажды мы с другом кого-то из нас провожали на поезд в деревню. То ли на Владимир, то ли на Казань.

Пока не было объявлений, мы беседовали мирно.

Потом началось: «Объявляется посадка на поезд 51. Посадка производится с пятой платформы».

Толпа с мешками кинулась туда.

У пятой платформы поезда не было.

Затем последовало объявление: «Продолжается посадка на поезд 51». Толпа с мешками заметалась по вокзалу.

«Заканчивается посадка на поезд 51. Провожающих просим покинуть вагоны».

Какие провожающие?! Толпа очумела.

А из репродуктора картавило: «Через 5 минут поезд № 51 отправляется с 5-й платформы».

И отправился, очевидно…

Так я о лекарствах.

Недавно было объявлено о выделениях.

Населению и публике было объявлено о выделении не виданных никем инвалютных рублей на покупку лекарств.

Население и публика радостно согласились.

И начались объявления…

«Деньги получены. Мы выехали в Англию. Лекарства у этих сволочей тут же подорожали, но мы купили лекарства».

«Внимание! Лекарства есть, но будьте осторожны».

Население метнулось в аптеки – там ничего не было.

«Товарищи, теперь, когда столько лекарств, возможны злоупотребления, самолечение, неумелое лечение родственников и друзей».

Население дежурит ночами. Лекарств нет.

«Начальник Главного аптекоуправления заявил, что в первую очередь пущены в продажу сердечно-сосудистые препараты, которые являются предметом первой необходимости для инвалидов и пенсионеров».

Население заметалось. Лекарств нет.

«Товарищи, – каркало радио. – Не усиливайте ажиотаж. Лекарства еще есть, но чрезмерное, бесконтрольное употребление вызывает обратный эффект. Не запасайтесь желудочно-снотворными, перевязочно-анестезирущими и мочегонными. Рабочий контроль разоблачил группу лиц, складировавших лекарства ящиками».

Какие ящики?! Какой контроль?!..

Население одурело металось по аптекам и управлениям…

– Кто складирует?! Где лекарства?! – взвыли нелеченные, недолеченные и леченные не от того.

– Где лекарства?

Репродуктор продолжал:

«Товарищи, как и следовало ожидать, ввиду разбалансированности рынка и неумеренного, прямо-таки хищнического употребления лекарств в быту, на предприятиях и стройках, уже начал наблюдаться дефицит наиболее импортных препаратов. Группы рабочих контролеров выявляют злостных потребителей. Население правильно ставит вопрос о социальной справедливости и распределении поровну всех лекарств на каждого труженика. В то время, как у некоторых наблюдается отравление от огромного количества лекарств, многим не хватает простейших препаратов для восстановления двигательной активности. Граждане, не берите в запас лекарств, они еще есть».