Сталин шутит...

Когда во время Первой мировой войны немцы подошли к Парижу на расстояние в 80 километров, известный политический деятель Клемансо начал бешеную атаку на пугливое и нерешительное французское правительство. Он возглавил его и руководил им чисто диктаторскими методами, придав войне с Германией наступательный импульс.

Троцкий открыто восхищался моделью поведения Клемансо и в 1927 году вел борьбу с ленинско-сталинским политическим курсом с поистине аналогичной яростью. Он не просто выдвигал авантюристические и демагогические планы обороны страны в свете намечавшегося нового крестового похода Запада против советской власти — он угрожал руководству страны. На заседании объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) Сталин едко высмеял доморощенного кандидата в диктаторы:

«„Мелкобуржуазная дряблость и нерешительность“ — это, оказывается, большинство нашей партии, большинство нашего ЦК, большинство нашего правительства. Клемансо — это Троцкий и его группа. (Смех.) Если враг подойдет к стенам Кремля, этот опереточный Клемансо постарается, оказывается, сначала свергнуть нынешнее большинство именно потому, что враг стоит в 80 километрах от Кремля, а потом взяться за оборону. И если это удастся сделать…, то это, оказывается, и будет настоящей и безусловной обороной СССР.

А для того, чтобы сделать это, он, Троцкий, т. е. Клемансо, постарается предварительно вымести этот „мусор“… А что это за мусор? Это, оказывается, большинство партии, большинство ЦК, большинство правительства.

…Смешно, когда эта маленькая группа, где лидеров больше, чем армии (смех) , проработавшая целых четыре месяца и едва собравшая около тысячи подписей…, угрожает миллионной партии: „Я тебя вымету“. (Смех.)

…Причем говорят, что часть товарищей подписалась под платформой оппозиции потому, что думала, что ежели подпишешь — на войну не возьмут». (Смех.)

Осенью 1927 года произошла встреча Сталина с делегацией североамериканских рабочих. Запись беседы публиковалась в советской периодике.

Вопросы вождю задавались откровенные, разные, в т. ч. «трудные». Например, кто-то из членов делегации считал, что «американские коммунисты получают распоряжения из Москвы и поэтому не могут быть хорошими профсоюзными деятелями, поскольку их лояльность по отношению к иностранной организации превышает лояльность по отношению к своему профсоюзу». Он спросил: «Как это затруднение может быть устранено?»

Сталин отвечал не менее откровенно, не обходя острых углов. Я приведу лишь одну короткую цитату, которая позволила разрядить атмосферу встречи; ведь на ней присутствовали не только доброжелатели.

«Есть люди, которые думают, что члены Коммунистического Интернационала в Москве только и делают, что сидят и пишут директивы для всех стран. Так как стран, входящих в состав Коминтерна, насчитывается более 60, то можете себе представить положение членов Коминтерна, которые не спят, не едят и только и делают, что сидят и пишут днем и ночью директивы для этих стран». (Смех.)

В том же году на объединенном заседании Президиума Исполкома Коминтерна и Интернациональной Контрольной Комиссии Сталин так выразился об одном из погрязших в троцкистских дрязгах коминтерновских сотрудников — югославе Г. Вуйовиче (позднее вредительская деятельность сего лица полностью выявилась и была пресечена органами НКВД):

«Мне вспомнилась одна маленькая история с немецким поэтом Гейне… В числе разных критиков, которые выступали в печати против Гейне, был один очень неудачливый и довольно бездарный литературный критик по фамилии Ауфенберг. Основная черта этого писателя состояла в том, что он неустанно „критиковал“ и бесцеремонно донимал Гейне… Гейне, очевидно, не считал нужным реагировать на эту „критику“ и упорно отмалчивался. Это поразило друзей Гейне, и они обратились к нему с письмом: дескать, как это понять, что писатель Ауфенберг написал массу критических статей, а Гейне не находит нужным отвечать. …Гейне ответил в печати в двух словах: „ Писателя Ауфенберга я не знаю; полагаю, что он вроде Дарленкура, которого тоже не знаю (выделено Гейне. — Л. Г. )“. [5] Виктор д’Арленкур (1788—1856) — поэт, прозаик, историк. Являлся современником Генриха Гейне и последний, конечно, не мог не быть знакомым с творчеством популярного французского литератора. Судя по всему, вышеприведенное сравнение означало, что Гейне считал своего критика столь ничтожным, что ничего не желал знать о нем.

Перефразируя слова Гейне, русские большевики могли бы сказать насчет критических упражнений Вуйовича: « большевика Вуйовича мы не знаем, полагаем, что он вроде Али-бабы, которого тоже не знаем (выделено Сталиным. — Л. Г. )».

Через пару месяцев после вышеназванной встречи с североамериканской делегацией Сталин имел беседу одновременно с несколькими десятками членов рабочих делегаций из Южной Америки, Китая, Европы. Она продолжалась шесть часов и вылилась в обстоятельный разговор о насущных проблемах народов и общественных организаций этих стран, о политике Всесоюзной Коммунистической партии большевиков и Советского государства.

В этот период немецкие коммунисты преодолевали влияние троцкистских элементов в своих рядах. Эти элементы были представлены, прежде всего, Рут Фишер (Эльфридой Эйслер) и Аркадием Масловым (Исааком Чемеринским). Оба некоторое время возглавляли КПГ и оба были в 1925 г. исключены из партии. Как и полагается завзятым провокаторам троцкистского толка, они без устали клеветали на СССР и на Сталина. Один из вопросов, который задали вождю, был следующим: «Правильно ли утверждение, которое распространяется в Германии Рут Фишер и Масловым, о том, что теперешнее руководство Коминтерна и русской партии выдает рабочих контрреволюции?»

Как можно было бы реагировать на такое чудовищное обвинение?

Встать в позу, категорически отрицать, исходить гневом… Да, все можно было сделать именно так. Однако Сталин поступил по-другому. Он пригвоздил провокаторов к позорному столбу не беспощадным гневом, а еще более беспощадным юмором:

«Надо полагать, что правильно. Надо полагать, что Коминтерн и ВКП(б) выдают с головой рабочий класс СССР контрреволюционерам всех стран.

Более того, я могу вам сообщить, что Коминтерн и ВКП(б) решили на днях вернуть в СССР всех изгнанных из нашей страны помещиков и капиталистов и возвратить им фабрики и заводы.

И это не все. Коминтерн и ВКП(б) пошли дальше, решив, что настало время перейти большевикам к питанию человеческим мясом.

Наконец, у нас имеется решение национализировать всех женщин и ввести в практику насилование своих же собственных сестер. (Общий смех. Отдельные возгласы: «Кто мог задать такой вопрос?»)