Анатоль Франс - Остров пингвинов

Тем не менее уже не оставалось никаких иллюзий: невидимый враг завладел городом. Теперь там господствовал гул взрывов, непрерывный, как тишина, уже привычный для слуха и полный неодолимого ужаса. Осветительное оборудование было разрушено, по ночам город был погружен во мрак, и совершались чудовищные, неслыханные преступления. Одни только рабочие кварталы, не столь пострадавшие, еще кое-как держались. Там наводили порядок патрули добровольцев; они расстреливали грабителей, и на каждом углу можно было наткнуться на труп, лежащий в луже крови, с подогнутыми коленями, со связанными за спиной руками, с платком, прикрывающим лицо, и с пришпиленной на животе надписью.

Уже невозможно было разбирать груды обломков и хоронить мертвых. Вскоре трупный смрад стал невыносим. Начались эпидемии; бесчисленное множество людей перемерло, а те, что выжили, еле держались на ногах, были как помешанные. Остальных подбирал голод. Когда прошел сто сорок один день после первого взрыва и в Альку вступили шесть армейских корпусов с полевой и осадной артиллерией, ночью в самом бедном районе города, единственном еще уцелевшем, но уже охваченном со всех сторон поясом пламени и дыма, Каролина и Клер, взявшись за руки, смотрели вниз с крыши высокого дома. Веселые песни взлетали над улицей, где плясала обезумевшая толпа.

— Завтра все будет кончено, — сказал он. — И так будет лучше.

Молодая женщина, с разметавшимися волосами, с лицом, озаренным отблесками пожара, радостно и благоговейно смотрела на сжимающееся вокруг них огненное кольцо.

— Так будет лучше… — повторила она.

И, бросившись в объятия разрушителя, самозабвенно поцеловала его.

Остальные города Федерации тоже пережили разруху и смуту, но впоследствии там восстановился порядок. Были произведены реформы в области государственных установлений; нравы сильно изменились; но совсем воспрянуть после потери столицы и достичь прежнего процветания страна уже не могла. Торговля и промышленность пришли в полный упадок; цивилизация исчезла из этих мест, прежде излюбленных ею. Они сделались бесплодными и нездоровыми; территория, на которой кормились миллионы людей, стала сплошной пустыней. На склоне холма, в саду Форта св. Михаила, дикие кони щипали сочную траву.

Дни протекали, как воды источников, столетия падали в вечность, словно капли со сталактитов. На холмах, укрывших под собою развалины забытого города, охотники били медведей; пастухи пасли там свои стада; пахари бороздили землю плугом; огородники и садоводы выращивали салат и прививали грушевые деревья. Люди были небогаты, чуждались искусств. Древняя виноградная лоза и кусты роз украшали стены их хижин; козьи шкуры прикрывали их загорелые тела; женщины одевались в домотканую шерсть. Козопасы лепили из глины фигурки людей и животных или пели песенки о девушке, уходящей в лес за своим милым, о козах, что щиплют траву под шум сосен и журчанье ручья. Хозяин сердился на жуков, поедающих его фиги; придумывал, какие устроить западни, чтобы охранить своих кур от пышнохвостой лисы, и угощал соседей вином, приговаривая:

— Пейте! Саранче не удалось испортить мой виноград: когда саранча налетела, он был уже собран.

Шли годы, богатые деревни и тучные нивы были разграблены и опустошены нашествием варваров. Много раз страна переходила от одних завоевателей к другим. Победители построили замки на холмах: развились ремесла: появились мельницы, кузницы, дубильни, ткацкие мастерские; через леса и болота протянулись дороги; по рекам побежали суда. Деревни выросли в укрепленные городки и, соединившись вместе, образовали большой город, защищенный рвами и высокими стенами. Позднее, сделавшись столицей обширного государства, он раздался во все стороны, и старые укрепления, отныне уже бесполезные и стеснительные, были превращены в зеленые бульвары.

Город разбогател и непомерно разросся. Дома все время казались недостаточно высокими; их беспрестанно надстраивали, а новые возводили в тридцать — сорок этажей, и там громоздились одни над другими конторы, магазины, банки, помещения разных обществ; а под домами все глубже и глубже рыли подземелья и тоннели. Пятнадцать миллионов человек работало в гигантском городе.

Луи-Филипп Первый. — Ирония заключается в том, что король Луи-Филипп Орлеанский, свергнутый революцией 1848 г., был первым носившим такое имя и в то же время последним французским королем.

…Иоанна Тальпы, монаха Бергардинского монастыря. — Тальпа по-латыни значит «крот»; Бергардинский — название, созвучное названию бернардинского монашеского ордена, распространенного во Франции.

Ж. Лекуэнт. В стране маншотов. Брюссель, 1904, in-8°.

«Belgica» — норвежское судно, совершившее в 1896 — 1899 гг. антарктическую экспедицию, первое судно, перезимовавшее в южных льдах.

Шарко Жан-Батист (1867 — 1936) — сын известного врача Шарко, видный океанограф; совершил два путешествия в Антарктику (1903 и 1908 гг.).

…эти птицы получили названиеpinguinos, очевидно, за свою тучность. — Это объяснение носит пародийный характер. В действительности название пингвинов происходит от слов «pen gwen», что на бретонском языке означает «белая голова».

Ж.-Б. Шарко. Дневник французской антарктической экспедиции. Париж, 1903, 1905, in-8°.

Гиперборейцы. — Древние греки называли так жителей Севера.

Алька — слово, созвучное названию группы перепончатолапых птиц, в которую входят пингвины.

Жако Философ. — В этом имени кроется насмешка: Жако — принятая во Франции кличка попугаев.

…из страны дельфинов… — Автор имеет в виду Англию.

Поэт Вергилий возвестил о ней в сивиллиных песнях… — Сивиллы — древнегреческие странствующие пророчицы. Далее приведено начало стиха из четвертой эклоги древнеримского поэта Вергилия. Дева, о которой идет речь в стихотворении, — богиня справедливости, дева Дике; согласно мифу, она покинула землю, но, по мысли поэта, вернулась к людям с воцарением в Риме императора Августа. Средневековые богословы истолковали это место у Вергилия как предсказание о пришествии девы Марии.

Дева вернулась уже (лат.).

Колон — мелкий земледелец в рабовладельческом Риме, юридически свободный, но фактически прикрепленный к земле.

Св. Галл (551 — 646) — христианский проповедник в Ирландии, основатель в Швейцарии Сен-Галленского аббатства.

«Я — твоя Ависага. Я — твоя Сунимитянка…» — Согласно Библии, юная сунамитянка Ависага была подругой старости царя Давида (Третья Книга Царств, гл. I, ст. 3—4).