Сергей Иванов - Стояночная вахта

Мы остановились у двери каюты с надписями «Хабаровск» и «Войдёшь без стука – вылетишь без звука».

– Почему Хабаровск? – поинтересовался я.

– Это же логично. Здесь живет Хабаров, – доктор посмотрел на меня как на имбецила.

– Он кто? – решил я выяснить штатную должность Хабарова на судне.

– Полярник. Он умеет зимовать. Одиннадцать зимовок! Из них шесть в Антарктиде, – похвастался за полярника Док.

– А остальные пять зимовок где? – спросил я, уже предвидя ответ: «Что, соответственно, в Арктике».

Но не тут-то было.

– Одна на Пряжке, по моей, естественно, рекомендации, и ещё две на Васильевском острове и много где ещё! – ответил Док и открыл дверь.

«Без стука», – понял я и задержал дыхание. Из каюты шибанул такой запах, что с легкостью перебил амбре доктора.

За дверью выпивали четверо. На столе стояло несколько початых бутылок, большая тарелка с пельменями и эмалированный тазик с квашенной капустой. Под столом были ящики с уже пустыми и ещё полными бутылками.

На нас с доктором внимательно посмотрели, затем нам кивнули и поставили на стол две полные бутылки и два пустых стакана.

– "Абсолют", – прочитал название напитка Док, плотоядно хрюкнул и мгновенно разлил полбутылки на шестерых.

– Тост! – скомандовал доктору один из четверки, наверное, это и был Хабаров.

– Ну, за здоровый образ жизни! – поднял свой стакан Док.

И в этот момент на судне вырубился свет. Мы выпили. Свет мигнул и загорелся снова. Доктор тут же воспользовался появившимся освещением и лихо разлил начатый «Абсолют».

– Тост! – Хабаров требовательно смотрел на меня.

– За электрика? – предложил я.

– Не чокаясь? – Хабаров перевел уже вопросительный взгляд на доктора. Док взглянул на мерцающий плафон каюты и пожал плечами.

– Будем оптимистами, – предложил Хабаров и мы чокнулись.

«Так, – прикинул я в уме, – "Абсолют" литровый. Доктор у нас крутой профессионал, имеет «глаз ватерпас». Разливает всем поровну, плюс-минус пару капель. Литр водки на шестерых мы выпиваем примерно за пятьдесят пять секунд. 300 миллилитров спирта – это смертельная доза для здорового человека. Значит жить мне осталось… э… где-то четыре с половиной минуты, плюс агония».

Мне стало почему-то очень жалко себя и захотелось напиться.

– Чиф, Начальник, Шеф и Хабаров, – представил моих коллег доктор.

Выпили за знакомство. Чиф – это старпом, начальник радиостанции и шеф-повар: тут всё понятно. Но, черт побери, кто такой Хабаров!

Судовое освещение предательски мигнуло. Доктор не растерялся и снова быстро наполнил стаканы.

– «Зеленые революционные шаровары» опять мудрят с проводкой, – предположил Чиф.

– Почему зеленые? – удивился я, – они же красные, то есть розовые.

– Он думает, что зеленые – а это важно! – Док внимательно посмотрел на меня уже как на идиота и продолжил, – розовое хорошо видно в море.

– Электрика иногда шибает током, – вступил в разговор Шеф, – и когда тот сваливается за борт, то его отлично видно на воде.

– Вася подарил электрику резиновую обувь, поэтому потеря сознания от поражения электрическим током обычно не наступает, – поддержал разговор доктор, – а боцман держит в полной боевой готовности судовой мотобот для подобных случаев.

– В конце ноября Вася подарит ему оранжевые трусы и скажет, что они синие, – Шеф попытался перехватить инициативу разговора.

– Зачем синие? – я понимал, что уже ничего не понимал.

– Оранжевый цвет на льду лучше видно, чем розовый, – снисходительно пояснил мне Хабаров.

Осознав, что пока мы разговариваем на профессиональные темы о влиянии расцветки трусов судового электрика на «обеспечение безопасности жизнедеятельности экипажа» – мы не пьём, я попытался еще чуть-чуть пожить и стал поддерживать данную тему разговора всеми силами своего, уже нетрезвого, интеллекта:

– А что, у электрика только одни трусы?

Док осторожно поставил свой наполненный стакан на стол, внимательно посмотрел на меня и задал вопрос тихим и вкрадчивым голосом:

– Сколько трусов обычно вы одеваете, молодой человек?

Голос доктора мне совсем не понравился. Еще пара подобных неосторожных фраз и уже завтра утром я могу отправиться вслед за моим предшественником. Зимовать, как Хабаров, на берегу реки Пряжка мне не хотелось, тем более что до зимы еще далеко. Надо было срочно отвести от себя возникшие подозрения о моём возможном девиативном поведении и я предложил выпить.

Моё предложение было принято. Выпив, я немного осмелел, вернее захмелел и поглупел, и продолжил опасную тему про трусы Стасика:

– А почему электрик ходит в исподнем?

– Так Маринка всё забирает, – сказал Начальник.

– Кто это? – икнул я.

– Его жена, ревнивая стерва, – продолжил радист, – она привозит его на пароход и забирает с собой всю верхнюю одежду вместе с обувью. Боится, что тот загуляет в рейсе. Оставляет электрику только нижнее белье и рабочий комбинезон с сапогами.

– Она, что дура? – от удивления я снова икнул. – Любую одежду можно купить в первом же порту.

– Стасик за всю зарплату до последней копейки отчитывается перед женой. Теща его работает в бухгалтерии пароходства.

– Так можно же попросить у кого-нибудь брюки и свитер, – продолжал я защищать право электрика ходить в штанах. – Неужели никто на пароходе не одолжит?

Все заржали и мне стало немного обидно:

– И что я смешного сказал?

Док примирительно ответил:

– Посмотри внимательно вокруг. Весь экипаж на пароходе под два метра ростом и только Стасик – метр с кепкой. Да ему наша одежда будет сильно велика. В любом порту местная полиция его тут же загребёт за воровство или бродяжничество.

Я посмотрел вокруг. Все, включая меня и приболевшего Макса, были действительно выше среднего роста.

– Степаныч, инспектор кадров пароходства, – продолжил свое повествование доктор, – брат тещи Стасика. Он специально подбирает команду так, чтобы оставить электрика без штанов.

– Охренеть, – мое изумление зашкаливало, – с этим надо что-то делать!

– Не надо, – сказал Хабаров и пояснил. – Стасика и так все устраивает.

– Но почему?! – мне было совсем не понятно, как электрика может устраивать по полгода ходить без штанов. Прямо дикарь какой-то.

– А вдруг электрик только прикидывается, что не знает, что он ходит не с зеленым, а с розовым задом? – доложил я свои сомнения высокому собранию.

Собрание задумалось. Выпило. Шеф крякнул и сказал, что однажды видел Стасика выходящим из каюты буфетчицы Аньки.

– Может он у неё в каюте лампочку менял? – встал на защиту семейной нравственности Чиф.

– А зачем ей лампочка, – не сдавался Шеф-повар, – она же не красится, да и читать не особо умеет.