С. Ковалёв - Режиссёр. Серия «Бестселлер МГО СПР»

Коллектив не прекратил применять «паровозик» и непроизвольно придумал, не сговариваясь, вторую форму выражения протеста, которая заключалась в искажении слов строевых песен во время коллективного исполнения при перемещении на завтрак, обед, ужин и особенно во время вечерней прогулки. Это внесение изменений в тексты песен не обошлось без творческого вмешательства самих курсантов.

Мы дружно, как никогда, пели песню на слова М. Ю. Лермонтова «Бородино». Хорошая патриотическая песня о славе и величии русской армии. И слова в ней просто замечательные:

Но вот, когда мы доходили до слов песни «французы тут как тут» все дружно пели «а Пася тут как тут». А когда наше исполнение доходило до четвёртого куплета песни, то начиналось нецензурное искажение некоторых слов автора:

Мы же пели во все горло вместо слова «редут» неприличное слово: «еб…».

Пася «рвал на себе редкие волосы и метал молнии», но изменить что-либо силой было невозможно, пока не вмешался политотдел. Провели партийные и комсомольские собрания, дали народу выпустить пар, отменили строевую подготовку, прекратили метод коллективного наказания, разрешили увольнения в город, провели разъяснительную работу.

На этом история не заканчивается.

Наш командир курса всё ещё надеялся найти того, кто спровоцировал волну неподчинения и прикрепил таблички с клеветническими надписями на пса. Он маниакально верил, что дворняга всё ещё бегает с позорными табличками.

– Кто-нибудь видел Неуловимого? – частенько спрашивал он у старшины.

– Никак нет, товарищ старший лейтенант! – отвечал Тумак, сдерживая улыбку. – Наверное, пёс сбежал со страху куда подальше, поджав хвост.

Однажды этот диалог дошёл до курсантских ушей. Стало шуткой обращаться друг к другу с риторическим вопросом: «Неуловимого не видел?», получая в ответ порцию едкого смеха.

– Неуловимого не видел? – однажды ко мне обратился и Бабич.

– Скорее всего, это не просто Неуловимый, а «Неуловимый мститель», – парировал я.

Новая кличка, адресованная псу, понравилась и быстро прижилась в коллективе, возможно потому, что она была схожа с названием известного отечественного кинофильма «Неуловимые мстители» (1966) и соответствовала в чём-то сути произошедшего.

Когда страсти немного улеглись, народ вновь стал ходить по выходным дням в увольнение. Ожил и успокоился немного и Шланг. Только в увольнение его ещё не пускали. Не вылезая из нарядов, он пропустил много занятий и теперь сидел в ленинской комнате и переписывал конспекты, навёрстывая упущенное. Но правильные ли сделал выводы Пася, показал очередной наглядный случай.

Однажды после завтрака все вышли на построение из столовой. Возле помойки лежал и грелся на солнышке Неуловимый мститель, сладко зевая во всю собачью пасть. Где он всё это время бродил было неизвестно и неважно, но табличек с позорными надписями на нём уже не было. Чья-то заботливая рука всё-таки смогла с него их снять.

Курсанты стали посмеиваться, глядя на героя недавних событий, как на освободителя от мнимой тирании. Посыпались недвусмысленные реплики, возгласы. Приподнятое настроение охватило народные массы. Вдруг появился командир нашего курса, при виде которого старшина Тумак дал команду «строиться». Толпа курсантов нехотя пошла на построение. И вот в этот момент Неуловимый мститель увидел своего кормильца Шланга, подбежал к нему и радостно запрыгал на задних лапах. Шланг густо покраснел и погладил пса. И теперь всем стало ясно, кто приручил собаку и прикрепил к ней злополучные таблички. Пася почему-то густо покраснел, но сделал вид, что ничего не произошло, не вымолвив ни слова. Он поступил педагогически мудро, чем вызвал к себе ещё большее уважение и симпатию.

Мы боялись, что последуют оргвыводы и Шланг будет жестоко наказан, начнутся очередные гонения, но, к чести командира, ничего этого не произошло. Ни звука, ни писка, ни намёка. Зачем пилить опилки.

Наш курс пошёл строем к учебному корпусу. Мы дружно и радостно пели строевые песни без искажений и «паровозика». Конфликт был мирно разрешён без обид и недоразумений. В предвкушении скорого увольнения в город наши глаза сияли, как майское солнышко.

Один раз в неделю наш курс ходил в баню училища. Возможно, под действием горячей воды помывка всегда сопровождалась весёлым настроением, розыгрышами и шутками. Смеялись по поводу и без повода. Особо всех удивляло необычное поведение застенчивого Шланга. И было просто невозможно всякий раз к нему каким-то образом не приколупаться. Этот рафинированный мамочкин сынок сам давал различные поводы для насмешек. Например, в бане он мылся вместе со всеми в трусах. Ему, видите ли, было очень стыдно обнажать сокровенные части своего изнеженного тела.

Но терпеть такое поведение белой вороны в курсантском коллективе невозможно. Когда Шланг намыливал свою голову и лицо обильной пеной, кто-нибудь подходил сзади и резко сдёргивал с него трусы до колен. Под общий гогот несчастный пискляво возмущался и вновь натягивал мокрые трусы. Но стоило ему вновь намылить голову, как кто-то опять с него их стягивал. Вычислить конкретного виновника Шланг не мог. Все знали, что у него была предельная близорукость, а без очков в бане он был настоящим слепым кротом и мальчиком для коллективного воспитания.

Однако Шланг держался стойко и не переставал мыться в трусах, невзирая на многочисленные выпады своих однокурсников. Но и у его сотоварищей терпения тоже было не занимать.

Был в наших рядах один нагловатый паренёк по кличке «Шарон», весьма смелый и изрядно избалованный жизнью. Отец его был участником Великой Отечественной войны, полковником, Героем Советского Союза, а вот сын был воспитан на ниве вседозволенности и фривольности, пользуясь отцовскими заслугами. Шарон органически не переваривал Шланга и громче всех требовал, чтобы тот мылся как все без трусов. Видя, что метод публичного снимания трусов не срабатывает, он исподтишка отвешивал Шлангу по заднице ощутимых пенделей, пока тот намыливался, или перекрывал ему воду в душе. Но, увы, ничего не действовало на мамочкиного сыночка.