Елена Котова - Полусвет. Страшный смешной роман

«Наумов+Зоя=развод»

_эмодзи_рожица_с_нимбом».

«Народная примета_эмодзи

_назидательно_поднятый_палец».

«Тут Наташка чудит

_эмодзи_лиловый_чертик».

«Народная примета – второй развод

_эмодзи_три_бурых_крота».

Куки в ответ на любые послания всегда выдавала вереницу своих. В каждом ровно одна мысль и никаких знаков препинания. В тот момент они с Марусей обсуждали – на балконе, конечно, – именно Поленову, Глеба и бритого мужика из Лондона. Дура будет Наташка, если уйдет от Глеба. Даже дважды дура. Один раз – потому что от таких мужиков, как Шустов, не уходят, второй – потому что ее бритый – трали-вали в тапки срали, сразу ж видно.

А мусолили они снова эту тему, потому что на пляже сын Наташи обронил, что «дядя Игорь забыл свой рюкзак у мамы в спальне». Сам дядя Игорь сидел с ними на пляже весь день, а все делали вид, что в этом нет ничего ненормального, хотя за день до этого пили и ели у Глеба. Но ведь в этом же и правда нет ничего из ряда вон выходящего.

«Это мужик устроил, с которым ты ее свела. Она с ним спит? Или она все еще с Наумовым?»

Корнелия делала питч одному строительному могулу, то есть, считай, сидела в переписке со всеми подряд. То, что Наташу Поленову, у которой своих проблем по уши, так интересует жизнь Зои Вороновой, не удивляло. Круг общий, спонсоры, клиенты пересекаются, у Зои картины, у Наташи – ивенты, Луна крутится вокруг Земли, а та – вокруг Солнца, непреложные законы Вселенной.

Корнелия была довольна, что раскрутила поца-Дунина помочь Зое. Зоя – чудная, к тому же совсем молоденькая, всего тридцать четыре. Жаль Аську, уйдет Наумов от нее. Правда, что Зоя потом будет делать – вопрос загадочный. Она не захочет под Мишу стелиться, как Аська. И она не может питать иллюзий, что Наумов поменяется, люди вообще не способны меняться.

Наташа продолжала что-то писать, бюджетный могул объяснял на пальцах устройство своей империи, а у Куки были свои заботы:

« Привет Ванька Жуков дай рецепт

авторского борща

_эмодзи_большой_палец »

Строча одной рукой под столом, Корнелия объясняла строительному могулу, как тому продвигать свой имидж. Надо все же решить вопрос с борщом. С тех пор, как она с детьми повадилась жить в Тель-Авиве у Жуковых, ее сыновья то и дело требовали борща «как у Вани». Иными словами, Куки сидела в Москве, Иван – за океаном, а Зоя, о ком шла речь, – в Тель-Авиве, куда прикатила снова с Мишей.

– Предлагаю, чтобы вы эти три службы объединили, – это уже адресовалось магнату. Тот был очарован Корнелией, но она знала цену таким очарованиям. С год поиграется в выстраивание имиджа своей империи, – не ради денег, а чтобы в Кремле лучше выглядеть. Пока ему не надоест, нужно заработать как можно больше, а дальше – искать нового могула.

«В свеклу уксус добавлять, чтоб не

побледнела?

_эмодзи_круглые_глаза».

«Зоя шлет привет

_хлопающие_ладошки».

«В пятницу летим к Марусе

_эмодзи_самолетик».

«Шорты вот выбирала, – фото».

Мыло, мед, говно и гвозди, честное слово! Ванечка очень любит Куки, но чатить с ней – это мука.

«Уксус в свеклу – это маст. Тушишь в масле с помидорами. Мясо варишь отдельно. Зое от меня тоже привет, нежно к ней отношусь».

Зоя – редкая девушка, Иван и шутил-то лишь отчасти, когда сказал Марусе, что лучшей жены для их оболтуса-сына не сыскать. Еще в первый день знакомства он оценил, как Зоя одета: вещи отборные, даже пляжные шлепанцы от Chanel, и это не фейк китайский – у Ванечки был наметанный глаз на шмотки, они увлекали его не меньше писательства. А как Зоя умеет их носить! Умение носить шмотки многое говорит о человеке, но в Зое больше всего поражает ее деликатность. Редкое спокойствие, никакой суетливости, – это дорогого стоит. И доброта, конечно, она же готова Мише прощать абсолютно все.

Зоя Воронова была родом из Сумгаита, дочка областного советского номенклатурщика. Ясно, что лучшая в городе школа, на столах и в шкафах все отборное, с детства привитое чувство принадлежности к элите. Ванечкина жена себя тоже считала элитой, с чем Ванечка был совершенно согласен – у Маруси бабушки-дворянки, топовое образование, языки, она прекрасно разбирается в искусстве… Ванька Жуков, родом из-под Липецка, за годы жизни с Марусей стал тонким знатоком, кто элита, а кто нет. Растет ли элита в сумгаитах – вопрос, конечно, но он и сам не с Арбата. А Зоя – уже другое поколение, в начале нулевых только школу закончила, уже в Москве, куда ее папа перевелся в какое-то министерство. Раньше Зоя работала то ли на Абрамовича, то ли еще на какого-то магната, подбирая антиквариат для коллекции, теперь у нее своя галерея. Или салон, один хрен…

Отписав про борщ, Ванечка перебирал свои записи: у него даже папка в Dropbox специальная была – «Нравы XXI века», куда он записывал свои, как он называл, рандомные наблюдения за течением жизни.

Зоя – рыжая бестия – на самом деле девушка с ранимой душой. Мишу она приворожила намертво. Правда, непонятно, что она-то в нем нашла. Поверхностный, ноль эмпатии, людей слушать не умеет в принципе, у него ADD – дефицит внимания, между прочим, диагноз… С точки зрения денег тоже не айс, обвешан женами и детьми. Хорош лишь тем, что просто хорош, и этим все сказано. Веселый разгильдяй, и мы его за это любим.

Миша то и дело летал в Тель решать свои решательские вопросы, всякий раз с Зоей. По вечерам, если не шли в ресторан, все тусовались на балконе у Миши, тот закуривал самокрутку марьванны, Зоя и Ванечка тоже делали по паре-тройке затяжек… Однажды чуть ни до крика схлестнулись: Миша доказывал, что «Левиафан» Звягинцева гениальный фильм, а Маруся с Зоей считали, что это натужное собрание пороков общества, чтобы зритель содрогнулся от беспредела, чем его еще поразить. Ванечка скорее был согласен с барышнями, но он в принципе не был спорщиком… Тогда он еще не был знаком с Асей, знал только, что в Москве у Миши есть семья и двое дочерей, но это было где-то далеко от новой тель-авивской жизни, в которой Миша и Зоя были парой.

Миша любил рассуждать, что Тель-Авив – единственное место, где он чувствует себя дома. В отличие от Берлина, где Миша проводил тоже изрядно времени, там осели его родители. В Берлине женщины несчастны, потому что их мужики зажаты в клещи между немецким рацио и немецким же сентиментальным романтизмом, отчего у них сначала биполярка, а потом они превращаются в упертых немцев. Русские же бабы остаются русскими бабами и лезут на стенку.