Максим Блинов - Бенкендорф

Бенкендорф медленно и аккуратно свернул журнал в штатное положение и закинул его обратно в карман сидения. После прочитанного богохульства, ему срочно хотелось вымыть руки и глаза, но ходить по салону было уже нельзя. А простую воду он с собой взять и не подумал, поскольку тогда еще не знал совета этого выдающегося химика-теоретика, налетавшего кучу бонусных миль. Не было даже чертовой газировки с повышенным содержанием кобальта, которой он на эти благие цели, несомненно, тут же воспользовался бы безо всяких угрызений совести!

Ему представилось, как писался этот сюжет.

Утро. Женщина лет за 45 со спутанными волосами и явными признаками вчерашнего перепоя вспоминает, что должна была еще вчера написать актуальную статью для стильного, модного и молодежного журнала. Но в голову ничего не идет, кроме мыслей о вязкости и сухости во рту. Она подходит к холодильнику, открывает его и жадно пьет уже давно испортившийся апельсиновый сок. Эта мерзкая холодная кислятина вызывает у нее приступ изжоги, и приходится запивать ее еще более старым Тархуном. Перед тем, как выбросить пустую бутылку, она оглядывает ее этикетку мутными глазами и видит две загадочные буквы СО. После этого происходит моментальное озарение, как у Менделеева! И сюжет будущего шедевра становиться ясен без лишних слов. И плевать, что СО – это углекислый газ, а не редкоземельный кобальт. Бумага все стерпит. И редактор стерпит, потому что он обычный физик-ядерщик, который привык писать только узкопрофильные труды про гиперзвуковые ракеты на солнечных батареях. По крайней мере, на химию ему точно плевать. А читатели и вообще не заметят этого наглого подлога, поскольку в большинстве своем они профессиональные кардиохирурги, и химия вместе с кобальтом их тоже нисколько не интересует.

Фантазия рисовала Бенкендорфу все более и более мрачные картины этой нелепой, но в то же время целиком отражающей удручающий характер окружающей действительности, ситуации. Внезапно его задумчивость прервал бодрый голос командира воздушного судна. Скорее всего, юриста-международника по специальности, либо агронома-кукурузовода.

– Уважаемые пассажиры, мы готовы к посадке. Просим еще раз проверить, пристегнуты ли ремни безопасности, приведены ли в вертикальное положение спинки сидений, открыты ли иллюминаторы и убраны ли столики впереди стоящих сидений.

В какой-то момент самолет громко выдвинул шасси, отчего несколько спящих пассажиров с закрытыми глазами отважно вздрогнули. Система оповещения пропиликала четыре коротких раза, и поверхность земли начала приближаться в геометрической прогрессии. Под иллюминатором неожиданно показалась взлетная полоса, после чего самолет успешно приземлился. На часах было ровно 6 часов 30 минут утра.

Пока электромеханическая птица осуществляла руление по многочисленным дорогам и дорожкам к месту своей парковки, люди начали отстегиваться от ненавистных ремней и доставать с верхних багажных полок свои рюкзаки и сумки. Удивительно быстро на лицах людей выступили благодушие и героизм, что очевидно бросалось в глаза. Бенкендорф сидел спокойно и ждал окончания своего путешествия, наблюдая за происходящим вокруг социальным экспериментом. Торопиться ему было некуда, поэтому он спокойно анализировал происходящие в людях метаморфозы и делал короткие выводы.

– Уважаемые дамы и господа – снова заговорил командир корабля – Наш самолет прибыл в аэропорт Шереметьево города Москвы. Время шесть часов тридцать минут утра, погода за бортом плюс восемнадцать градусов Цельсия. Просьба не отстегивать ремни безопасности и находиться на своих местах до окончания движения самолета.

Пассажиры не обратили на этот монолог совершенно никакого внимания и продолжали толпиться в проходе. Наконец, две стюардессы выдвинулись с носа корабля и принудительно рассадили по местам всех митингующих, нагло нарушающих устоявшиеся империалистические традиции воздухоплавания.

Как только подогнали трап и открыли двери, люди скопом двинулись на свежий воздух. Бенкендорф тут же выпустил своих соседей и уселся обратно. Благодаря накопившемуся опыту он точно знал, что все ломанувшиеся к выходу пассажиры в один автобус не влезут, поэтому будут стоять под открытым небом и, возможно, даже дождем как пилигримы. Подождав положенное время, он накинул на плечо кофр для ноутбука и направился к выходу.

Уже давным-давно отдал предпочтение такому виду ручной клади вместо громоздких спортивных сумок или чемоданов. Это было гораздо более удобным! Это было более практичным! Это не привлекало внимания!

Еще на службе в Третьем отделении его императорского величества канцелярии Бенкендорф понял, что ходить с пустыми руками в управлении или за его пределами является крайне дурным тоном. Сразу видно, что жандарм, не отягощенный хоть каким-нибудь видимым атрибутом службы в рабочее время, является тайным троцкистом и явным бездельником.

Поэтому, выбирая себе предмет причастности к великому делу, Бенкендорф исходил из следующих соображений. Передвигаться по управлению с резиновой палкой ПР-1826 можно было только в спортзале, поэтому он сразу отказался от этой идеи. Ходить по управлению в «балаклаве» также было не лучшим вариантом, поскольку это приспособление не позволяет однозначно тебя идентифицировать из толпы, а значит и теряется всякий в нем смысл. Папки для документов были неудобными в обращении, поскольку у них не было ручек. Ходить с барсеткой было можно, но не модно. А какой порядочный жандарм не следит за тенденциями высокой моды?

Таким образом, выбор Бенкендорфа пал на единственный стоящий вариант – наплечный кофр для ноутбука. Носил он его, естественно, без ноутбука, поскольку тот был китайский, крайне секретный, а поэтому и очень тяжелый. Через некоторое время подобной имитации труда, Бенкендорф еще раз порадовался своей проницательности и способности предсказывать будущее, поскольку для кофра появилось и более прикладное применение.

В саквояж влезало ровно десять банок пива, которые были незаменимым средством в деле общения с людьми. Особенно с полицмейстерами. Хоть жандармов и не досматривали на входе в здания полиции как других простолюдинов, разночинцев и мещан, заходить с пакетом бутылок, брякая при этом тарой и засвечивая на всеобщее обозрение этикетки, было полнейшей глупостью. Так, методом проб и ошибок, Бенкендорф научился аккуратно складывать в этот самый кофр ровно десять банок пива. В простонародье – целый ящик.

Через некоторое время, когда он выходил на оперативные просторы и рыскал как гиена в поисках какой-бы ценной информации урвать, нередко раздавались радостные реплики городовых.