Арсений Волощук - Кожа и чешуя. С чего начинается Деликатес

Баба объелась на ночь, тяжко на желудке, пошла прогуляться, растрястись. Дракон остался доедать – он никуда не торопился. Крикнул ей вслед с набитой пастью:

– Глупости только не делай, пропадёшь в этом лесу! Помни: тут драконы, зверьё да змеюки сплошные. Далеко не уходи!

– Хорошо, – откликнулась Баба из коридора.

У Бабы и мысли не было на ночь глядя убегать куда-то. Успеется. Темень, под соснами звёзды меркнут, сухие иглы пятки колют. Сомнительные звуки ночного леса и налетевшие кровососы быстро загнали её обратно в пещеру. Дракон трапезничать закончил и удобно устраивался на подстилке, пытаясь свернуться клубком.

– Убрать на кухне надо? – спросила Баба для приличия.

– Не, Деликатес, не надо. Там есть кому убрать, – ответил сытый и оттого подобревший Дракон мягко, словно сказочник.

– Ты про тех, кто мне сегодня палец чуть не отгрыз?

– Про них, – почти урчал в ответ Дракон. – Теперь они на три дня сыты, так что спи спокойно.

«Три дня, вот сколько ты мне отвёл!» – подумала Баба,

«А через три дня это будет уже неважно», – подумал Дракон.

– Можно один вопрос? – набралась смелости Баба, которую раздирало от любопытства.

Дракон нехотя приоткрыл один жёлтый кошачий глаз. Гостеприимство, что поделаешь, надо терпеть.

– Ты сейчас вот коня жрал одной головой, а другая смотрела. Она наказана у тебя? Или она для других дел? – спросила Баба.

Дракон разинул оба глаза, округлив их, словно плошки.

– Это как надо думать вот так, чтобы мозги не вывихнуть? Что за вопрос глупый? Конечно, нет! Просто одна голова тащила коня, устала, и жевала теперь та, которая тащила тебя, хотя у той, что тащила коня, зубы поострее, – ответил Дракон и принялся, как котёнок, крутиться на подстилке, стараясь заново улечься поудобнее. – Это надо чушь такую выдумать! Наказана у меня голова! Непостижимо уму просто! У тебя если правая рука что-то сломает, ты её наказываешь и всё левой делаешь?

– Нет, но просто я подумала, что раз так вкусно, а второй голове не дают, значит, наказана.

– Спи давай, логика хромая. Утром части тела обсудим, – буркнул Дракон, сунул обе морды под крыло и захрапел.

Баба недолго смотрела на мерцающий в камине огонь: от сытости и усталости руки и ноги отяжелели, и веки тоже. Пожелала себе проснуться живой, натянула на всякий случай шкуру на ухо и провалилась в сон.

Мать в детстве называла Бабу плутовкой. Нелепое слово, смешное, но очень ей подходящее, потому что хитрила-мудрила эта девчонка безустанно. То спрячется так, что всей общиной её ищут днём с огнём, а она тем временем все огороды обчистит и довольна. То термитов притащит в тот угол, куда её отец за провинности ставит. Её наказывать, а угла нет: дырка вместо угла, сожрали термиты. Насилу потом от них избу отбили, им угла-то мало, поди. То придумает, что есть у неё сестра-близнец, которая в детстве умерла, но не похоронена. Мать её мёртвую родила и в овраге бросила, где её волки сожрали. Теперь сестрёнка неупокоенная по домам ходит, ищет, где поселиться. И если кто не хочет, чтобы в его доме поселилась мертвячка, надо конфеты на крыльце оставлять, откупаться. Селяне верили и кульки со сладостями исправно выкладывали. Потом от сладкого вся коростой покрылась девка, а от матери-злодейки пол-общины шарахалось. Плутовка, одно слово.

Баба в гостях проснулась рано, прервав утренний сон, когда, даже если случайно глаза и откроешь, ресницы окажутся такими тяжёлыми, что непременно обратно закроют, дальше спать. Но сегодня Бабе не до сна! Лежала, смотрела на своды пещеры из разноцветного камня, полированные водой и, пока Дракон рядом дрых, смекала, как ей из всей этой истории живой выпутаться. Если семья примется искать свою кормилицу или кто-то ненароком видел, как она под коня угодила, то заявят пропажу. Если нет – спохватятся домашние, когда есть захотят, и тоже будут искать, но вряд ли уже найдут следы драконьи. В первом случае Дракон им предъявит её, и все разойдутся с миром. Во втором случае, скорее всего, Дракон её сам сожрёт, не зря же он ей имечко дал: «Деликатес». Про вредность людей он ей может сколько угодно заливать, а судят-то драконов каждый год за то, что сожрали кого-то. И ничего, живёхонькие, морды довольные, не травятся человечиной. Врёт, значит, задумал что-то.

Шансы её, выходит, пятьдесят на пятьдесят, сожрёт – не сожрёт. Пару дней не тронет точно, побоится, выждет. Значит, надо хитрить плутовке, выпутываться. Хоть и далеко и высоко он её утащил, а что делать? Хочешь жить – умей сбегать! От мыслей этих у Бабы, которая дальше Школы Ловцов Коней в соседнем городке да своей Конячьей Горки в жизни никуда не путешествовала, страх брал всё тело, и становилась Баба бессильной, пальцем не шевельнуть. Ватная становилась Баба… Страх от того, что Дракон её сожрёт, так не хватал, нутро не размягчал. Быть сожранной понятным, знакомым тебе драконом, получается, не так страшно, как идти по непонятному, неизвестному тебе лесу невесть куда. Обычные бабы, они ведь такую жизнь и живут: терзает их какой-нибудь знакомый дракон или просто змей, а всё лучше, чем менять известное на неизвестное. Но эта Баба – другая, ловец-баба, и теперь придётся ей жизнь свою «ловить». Нежные пятки для этого плохие помощники: чтоб по горам лазать, железные пятки нужны. И разведка тут потребуется, хитрая бабья «невзначай»-разведка обстановки. А пока, пожалуй, стоит похромать, как следует, чтобы не боялся Дракон, что она сбежит. Больная баба наверняка в глазах драконов безопаснее здоровой. Главное не забыть, на какую ногу хромой прикидываться. Чтобы не перепутать, надо на ту хромать, где крысы палец надгрызли. Он болит ещё, не забудешь.

Дракон засопел, потянулся, выгнув спину, как кот. От него пахло жареным конём. На нём, устроившись по всей поверхности Дракона, спали десятки здоровенных жирных крыс, и они, сонные, с него попадали и с писком полезли в подстилку.

– С новым днём, уважаемый! Мира и жизни! Ты бы крыс-то прогнал, кота себе завёл, что ли. Они ж на тебе спят, а голодные будут – отгрызут чего-нибудь.

– Фу, гадость какая, кот! Мы котов терпеть не можем хуже, чем собаки, потому что нет на свете домашнего животного бесполезнее кота. Жрать, спать да гадить и могут, и наших любимок-крыс гоняют. Крыса – это да, это зверюга знатная! И согреет (я холоднокровный, кстати, и они – моя лучшая грелка), и уберёт чистенько (можешь на кухню заглянуть, поучиться, как надо хозяйство вести), и вопросов глупых с утра до вечера не задаёт. Они знают, кто их кормилец, и меня уж точно грызть не станут, да и не по зубам им моя чешуя, – Дракон валялся на подстилке и вещал, не открывая глаз. – Ты, Деликатес, говорилку свою отключи пока. Утром дракону покой нужен, тишина и умиротворение, иначе он разозлится и начнёт огнём плеваться. Опалит все твои красоты бабьи ненароком…