Альбина Снежинская - Безразмерный спецназ

Пробные похороны прошли на высшем уровне: шикарный гроб, катафалк последней модели, лучшие плакальщицы страны! В «последний путь» мне дали с собой мобильный телефон, маленький фонарик и бутылку гавайского рома, если вдруг от страха захочется выпить глоточек. Когда над моей могилой звучали прощальные речи, все неподдельно рыдали, заламывали руки, а секретарша так вошла в образ, что пыталась броситься за мной в могилу. Все это происходило на старом кладбище, где-то в подмосковье, среди заросших травою крестов. Я с ужасом ждал конца представления. Наконец батюшка произнес «аминь», гроб начали плавно опускать в подготовленную яму, на крышку из красного дерева полетели комья земли, и все поспешили покинуть это печальное место, чтобы уже в ресторане «помянуть усопшего друга». Меня должны были через час достать служащие кладбища, а пока я остался лежать в сырой земле. И тут случилось непредвиденное – гроб мой зашевелился, начал оседать и вдруг резко рухнул куда-то вниз! От ужаса я заорал, пытаясь скрюченными от холода пальцами приподнять крышку, и нащупал в темноте что-то волосатое. Я дрожащей рукой нажал кнопку фонарика, и волосы на моей голове зашевелились – прямо мне в лицо усмехался голый череп, а костлявая длань протягивала седой комковатый скальп! Когда меня через час откопали, я уже не мог ни кричать, ни ругаться. Только на другой день я пришел в себя и узнал, что со мной произошло. Оказалось, что вырытая для меня яма была чьей-то старой могилой, куда незадолго до моего пробного захоронения наведались гробокопатели и сделали глубокий подкоп. Тонкий слой земли не выдержал огромной тяжести, и гроб рухнул вниз, прямо на прежнего «владельца» захоронения, чей высохший скелет так напугал меня.

Над всей этой историей можно было бы громко посмеяться и забыть, если бы не одно «но»: после психологического стресса я начал сильно заикаться, а слух неожиданно обострился до предела! Только мне такой дар ни к чему, лучше бы я совсем оглох, чем такой разговорный дефект! Ведь теперь я уже не мог распевать песни со своими друзьями, постепенно перестал посещать клуб караоке, замкнулся, стал нелюдимым, а все свои комплексы заедал сладеньким. Вот так я и оказался здесь.

Петр умолк. Слушатели молча переваривали невероятные сведения.

– Мне вот что интересно, – неожиданно спросил Виктор, – тарзанка «русская рулетка», это когда прыгаешь в пропасть на резинке урюпинского производства?

– Нет, – засмеялся Прыгун, – это когда каждая седьмая веревка не привязана.

– Неужели кто-то соглашается на такую страсть?

– Очередь стоит!

– Да, всякое в жизни бывает!

– Так как, не сердитесь теперь на меня, что я телефонный разговор подслушал?

– Нет, конечно, – улыбнулся Парнас, – но больше так не делай.

Время встречи с продавщицей уже подошло, а двое друзей никак не могли подобраться к месту явки – там расположилось интересное трио: физрук Подопригора, старшина Кузьмин и охранник Вдова. Вскоре среди кустов промелькнул знакомый платок, затем послышались ругательства и шумная возня.

– Что там происходит? – с наигранным равнодушием спросил Арсеньев выходящего из кустов старосту Ефимова.

– Спекулянтку одну поймали, несла в лагерь отравленные харчи, Скалетинья проклятая!

– Зачем обзываешься?

– Никто не обзывается, это бабку так зовут – Скалетинья Петровна! По фамилии Кукиш.

– Необычное имя. И что ей теперь грозит?

– Да ничего особенного, в тюрьму отправят, и все дела!

От такой новости друзья онемели. Они чувствовали себя виноватыми перед женщиной, считая, что только их неосторожность выдала бедную бабку.

– Найду доносчика – задушу! – заскрипел зубами Арсеньев.

Он с подозрением оглядывал окрестности и вдруг взгляд его резко притормозил на одном ближнем движущимся объекте – смущенный Харченко пытался скрыться за углом, виновато пряча взгляд и жуя на ходу большой кусок домашнего клубничного пирога!

– Убью гада! – рассвирепел Арсеньев, в одном прыжке догнал Игоря и схватил его за грудки.

– Не бей его, Витя, разберемся давай! – пытался заслонить артиста Александр.

– Продал нас, Иуда, награду получил!

– Мужики, да вы что? – выронил недоеденный кусок пирога Харченко.

– За жратву друзей сдал, бабку до тюрьмы довел! – тряс «доносчика» Арсеньев.

– Мужики, виноват, куском не поделился…

– Куском? Да я тебя…

– Стойте, стойте! – выскочил невесть откуда Прыгун, – вы не того подозреваете, не он стукач!

– Кто стукач? Я? – еще сильнее покраснел «подозреваемый».

– Ты где пирог взял?

– Видел, как Кузьмин с Подопригорой бабку какую-то в лес поволокли, та под куст сверток бросила, я и подобрал. Развернул, а в нем палка колбасы и пирог с клубникой! Колбасу я для нашей комнаты спрятал, а пирог, простите, так вкусно пах, не удержался и откусил! И что я теперь из-за этого, предатель, да? стукач? – Харченко сердито двигал вставшими в позу бровями. – Что онемели? Давайте, рассказывайте, что тут у нас творится?

Александр сбивчиво рассказал про все случаи утечки информации, не забывая при этом оправдывать Виктора. Харченко то краснел, то бледнел.

– Меня, в стукачи!

– Вчера наш ночной разговор только ты слышал! – уже не так уверенно выступал юморист.

– Никогда вам этого не прощу, а еще друзья называются!

– А сегодня бабку повязали, а ты идешь и её харчи уминаешь, что нам было думать?

– В предатели меня зачислили…

– Замолчите! – прикрикнул на друзей Парнас. – Петя, что ты там узнал о шпионе? Говори!

– Зачем говорить, я вам лучше все покажу, – Прыгун махнул головой в сторону штаба. – Пойдемте за мной, только тихо, не вспугните маньяка.

Четверка бесшумно прокралась к красному уголку и осторожно заглянула в окно. Оттуда слышались голоса, до боли знакомые – их собственные! Друзья аккуратно приоткрыли дверь. За столом сидел Ларин и внимательно прослушивал магнитофонную запись – это был последний ночной разговор Арсеньева и Парнаса!

– И это еще не все, – прошептал Петр, – он еще на камеру нас всех снимал, я сам фильм видел! Тогда на стадионе и снимал, я вам говорил, а вы не верили, смеялись…

– Сейчас этому режиссеру мало не покажется, – распахивая двери красного уголка, зарычали Харченко и Арсеньев.

Когда Ларин увидел в дверях своего секретного кабинета неожиданных воинственно-настроенных посетителей, он, как опытный конспиратор постарался, прежде всего, скрыть улики – видеокамеру, компьютерные диски.

– Что, не ждал гостей?

– Не ждал! – тихо ответил Ларин, пытаясь спрятать что-то за спиной.

– Поздно прятать, мы все слышали! – Арсеньев бегло осмотрел комнату.

– Я из-за тебя в предатели записан! Из-за твоих шпионских игр чуть друзей не потерял! – грозно пошел на шпиона Харченко.