Сергей Шангин - Без царя в голове. Боевая фантастика

Наркотой Иван не баловался и особого желания привыкать к травке не испытывал, потому как видел во что превращаются классные пилоты, позволившие себе подобную привычку. Бывает после боя нервы требуют покоя, так выпей и усни. А трава штука опасная, потому как затягивает, превращает здорового мужика в растение.

– Миша, я такое не курю…

– Ваня, ее не курят, а жуют. И привыкания к ней нет, – словно прочитав мысли пилота, подмигнул Швондер.

– Жуют? Уверен? – Иван недоверчиво нахмурился, разглядывая и принюхиваясь к содержимому черного кисета.

– Уверен! – сказал, как отрезал капитан. – Швондер всегда говорит правду, только правду, но не всю правду, – и он захихикал, вспомнив какой-то смешной эпизод из своей длинной торгашеской жизни.

Они обнялись, как старые друзья. Швондер всхлипнул, шмыгнул носом, пробурчал что-то вроде: «Будь здрав, боярин!». Иван не остался в долгу и по медвежьи крепко обнял купца. Швондер, охнув, с трудом вырвался из цепких объятий пилота.

– Хороший ты человек, Миша, и на еврея совсем не похож. Первый раз на моей памяти с таким человеком, как ты, Миша, встречаюсь. Человек… человечище… у-у-ух. Вот не поверишь, Миша, а я тебя никогда не забуду!

Капитан прослезился от умиления, смахнул скупую слезу рукавом, шмыгнул носом.

– Возьми на память, Ваня! – расщедрился Швондер, протягивая Ивану плоскую фляжку. – Табак сжуешь, водку выпьешь, а фляжка останется! – он немножко отдохнул и продолжил. – Пустой не держи – примета плохая! Невелика фляжка, но в трудную минуту глоточек и согреет, и развеселит.

– Умеешь ты, Михаил, доброе слово сказать! – от избытка чувств Иван хлопнул себя по груди кулаком, аж дыханье перехватило. – Ежели что случится, обращайся в любое время! Для тебя… лично… полк подниму… слово русского офицера… Михаил!

– Поднимешь?! Вижу, не врешь! На такой случай вот тебе памятный сувенир, – Швондер снял с шеи крестик и повесил его на шею Ивану.

– Миша, как можно? Я ж не крещеный, – смутился Иван.

– Можно подумать меня кто крестил, – расплылся в пьяной улыбке Швондер. – Это, Ваня, не простой крестик. Это шифроключ к гиперфону. Будет надобность со мной связаться, сунешь его в адаптер гиперфона и сразу же со мной на связь выйдешь.

– Миша, друг, спасибо за подарок, – пустил пьяную слезу Иван, – вот только гиперфона у меня нету!

– Ваня, это мелочи быта. Сегодня нету, завтра купишь. Завтра купишь, послезавтра стырят. Послезавтра стырят… так, это уже о другом. Ты, Иван, не стесняйся, бери подарки, я же от души! – с безграничным радушием в голосе приговаривал Швондер, умащивая крестик на широкой груди пилота.

Они, набычась, смотрели друг другу в глаза. Что было в голове Швондера, то нам неведомо, но Иван мысленно уже несся во главе полка, спасать купца другана от несметного полчища врагов. Как-то само собой случилось, что Швондер ушел баиньки, а Иван со товарищи покинули борт купеческого сухогруза.

В основе гениального эксперимента лежала

длительная научная проработка,

и еще… лаборант случайно банку с кислотой

уронил на пульт.

Погрузив безмятежно спящих друзей в один из истребителей, Иван, действуя на совершеннейшем автопилоте, перелил топливо из гипердрайвов двух истребителей в третий. Будучи в стельку пьяным, тем не менее рассудил здраво – ползти до ближайшего портала в обычном пространстве не один день уйдет. По пути или с голоду сдохнешь или в историю вляпаешься.

С пустыми боезапасниками в историю вляпаться нет резона, да и не рассчитаны истребители на долгие полеты. Задача коротка, как выстрел – вылетел, отвоевался и домой. По этой причине на истребителях не то что питания, гальюна нормального нет, все для топлива и боезапаса.

После эскапады с короткими гиперпрыжками в баках топлива на обратный прыжок для всех малюток не хватит, а одному в самый раз. «Где, – спросит начальник крепости, – остатние машины? А?» А Иван ответит, скромно потупив глазки: «В бою погибли, ваше высокоблагородие!»

Не полетит же он с инспекцией неведомо куда, чтобы обломки разыскивать, рассуждал Иван, стравливая топливо по магнитопроводу. А вдруг полетит? Где обломочки, где следы битвы? А нету обломков! Точнее вражьи осколки есть, а рядом с ними парочка полицейских истребителей в целости и сохранности соплами посверкивает. Приходи, бери, кто хочешь.

Вот же засада, что делать то? И посоветоваться не с кем. Верные друганы упились на халяву, какой с них спрос? Их завтра разбуди, спроси «где были?», так ведь внятного ответа не добьешься. Все сам, все сам – переживал Иван, закручивая вентиль и набирая длинный код на внешней инструментальной панели выдоенного истребителя.

Набрал код, щелкнул кнопочкой запуска, и тут до него дошло, что пока он терзался и размышлениям предавался, руки сами собой задачу решили и все необходимое сделали. Обрадовался Иван, да радость в тот же момент и угасла – времени до самоликвидации малютки он задал минут пять от силы. И обратного хода нет, часы тикают.

Рванулся Иван ко второму истребителю, отодрал крышку панели внешнего управления с мясом и отщелкал комбинацию команд. Прыгнул к своему кораблику, втиснулся в кабину между двух мирно храпящих товарищей и хлопнул тяжелой ладошкой по кнопке пуска.

Давай родимая, выноси подальше, пока не рванули кораблики. Топливо то он выдоил, да не досуха, всегда что-то на дне останется. А как рванет, так в радиусе световой секунды никому мало не покажется.

Иван не увидел, как в черноте космоса вспыхнули две звездочки, увеличились в размере до крохотного солнышка и погасли, превратив полицейские истребители в звездную пыль. Рывок гипердрайва выхватил оставшийся в целости истребитель из реального пространства и плюхнул его в серое болото гиперпространства.

Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – размышлял Иван, привалившись к переборке. Вылетели воевать, а получилось и выпить, и закусить. Вроде как на пикничок смотались. А что пару истребителей потеряли, так на то и война, чтобы потери были. Дело сделал и гуляй смело, если живой, конечно.

Иван неодобрительно покосился на зажавших его с боков храпящих товарищей. Чем заняться, как время убить? Солдат спит – служба идет. А вот не спится, хоть кол на голове теши, ни капельки сна в голове нет и трезвость необычайная. Видятся Ивану штурмовики вражьи, коих он лихим наскоком разнес на мелкие кусочки.

Но нет в голове куражу, нет радости от удачной эскапады. Только холодная дрожь до костей пробирает, да часы надоедливо тикают. Какие часы, господин лейтенант, откуда часы на борту истребителя? Часы только в далеком детстве у деда с бабкой в деревне тикали. А-а-а, это зубы мелко стучат от пережитого. Попробуй тут усни, етить их всех в коромысло.